963 г. н. э.
Три новгородские ладьи уже пять дней пробирались к дому по беспокойному синему морю. Серой полоской по левому борту тянулся берег – по нему купцы ориентировались в незнакомых и холодных водах Северного моря.
На носу первого корабля, скрестив руки на груди, стоял юноша. Синий бархатный кафтан нараспашку, парчовые штаны, заправленные в новые красные, подбитые мехом сапожки, выдавали в нем знатную особу. Нижняя рубаха с вышитыми золотом узорами пропиталась ледяной водой и прилипла к груди. Слегка вздернутый нос, редкие веснушки и непричесанные растрепанные русые волосы не сочетались со стремлением мальца выглядеть серьезным и не по годам взрослым.
– Эй, Олег, а ну застегнись и надень шапку, – статный мужчина средних лет, с окладистой черной бородой и в длинной соболиной шубе стоял сзади, положив руки на сильно выпирающий живот, и вглядывался вдаль поверх головы юноши.
– Ну отец, мне не холодно, и я уже достаточно повзрослел, чтобы самому определять, когда и что мне следует надеть, – смешно вздернув кончик носа и насупившись, просопел мальчик.
Мужчина промолчал и лишь грозно посмотрел в глаза сыну. Тот тут же, опустив голову и хлюпнув себе под нос, убежал в поставленную на палубе палатку.
С тех пор как умерла мать, Олег рос слишком избалованным – неженкой, над которым посмеивались соседские дети, дразнились, издевались. В прошлом году малец неожиданно проявил интерес к торговым делам, помогал отцу на пристани и проявлял смекалку в работе. Первый раз купец решил взять сына с собой. Теперь он не знал, правильно ли поступил, – быть может, это самое трудное путешествие за всю его жизнь.
– Никифор Мстиславич, завтра должны уже быть на месте. Еще немного – и завалим франков пушниной и медом, а потом двинем в обратный путь, – как всегда, неожиданно тихо подошел сзади верный слуга и его правая рука – Кузьма. Он прибился к Никифору очень давно. С тех пор был ему преданным псом, помогая во всем и храня семейные секреты.
– Что-то мне как-то не по себе, Кузьма. Не знаю, все плавание думаю, правильно ли сделал, что взял мальчишку с собой в такой дальний и опасный путь.
– Да не переживай ты так, Никифор Мстиславич. Самый сложный путь по Варяжскому морю мы уже прошли. Даны нас пропустили за символическую подать, на горизонте ни разу не появлялись паруса северян, так что скоро все закончится и возвернемся в Новгород с богатствами великими.
– Корабли, вижу корабли!
Крик смотрового заставил боярина вздрогнуть.
– Накаркал Кузьмич. Всем на весла и грести в сторону берега, – распорядился он. – Может, успеем высадиться, и они к нам не сунутся.
Совсем рядом распустились полосатые паруса двух разбойничьих кораблей.
– А-а-а, дети проклятых богов, на веслах шли, пользовались тем, что низкие и почти незаметны для глаз в морских волнах.
– Отец, что случилось? – Олег выскочил из палатки. Его голос дрожал, выдавая мальчишку с потрохами.
– Викинги, чтоб их неладная. Попробуем оторваться и причалить к берегу. Может, тогда судьба убережет нас.
– Но их же всего два корабля.
– У них корабли больше, и воинов у них всегда много. И не забывай, что половина наших людей – это слуги и купцы, а не ратники.
Дракары викингов быстро настигали добычу. Воины в кожаных доспехах гребли без суеты. Привычные к нагрузке спины и руки работали спокойно. Казалось, что для них это рутина, а не погоня. Никто никуда не спешил. Они знали, что догонят. Догонят раньше, чем хоть один из торговых кораблей успеет добраться до берега. Нужно лишь немного подождать, и тогда можно будет всласть испить крови врага.
Наполненные ветром паруса гнули мачты, корпуса драккаров скрипели. Брызги падали на вспотевшие спины гребцов, заставляя бывалых воинов довольно покрякивать в усы и бороды. Головы драконов на носах хищно смотрели на обреченную добычу.
