Дорогой читатель, приступая к ознакомлению с приведённым ниже текстом, ты, к моему сожалению, должен будешь поклясться мамой в трех вещах, иначе тебе нельзя продолжать чтение. Первое – клянись, что тебе уже исполнилось восемнадцать лет. Второе – что твои религиозные чувства надежно защищены твоей же психикой, ибо в процессе чтения ты можешь случайно нанести себе непоправимую душевную травму даже в том случае, если веруешь не в Бога, а в инопланетян или, скажем, в какую-нибудь лопату. И третье – ты должен поклясться, что обладаешь способностью абстрактно мыслить достаточной силы для осознания того, что автор описывает в своем произведении реально несуществующих людей в несуществующих же обстоятельствах. А все проекции сюжета и диалогов на окружающий тебя мир, остаются только на твоей совести, за что ты готов нести полную меру ответственности, как перед обществом, так и перед самим собой. Также стоит отметить, что текст изобилует нецензурными словами и выражениями и является, по сути, продуктом злого ума, неспособного продраться к Истинному Свету через зыбучие пески предвзятости, гниющие болота невежества и густые заросли ограниченности, которыми сам же себя и окружил. Чтение стоит прекратить ровно в тот момент, как только оно перестанет приносить тебе удовольствие, ибо страданий и бед в твоей жизни хватает и без того.
Александр Васильевич проснулся как всегда рано, и как всегда в дурном настроении. Открыв глаза, он первым делом нашарил рукой очки, и, водрузив их на нос, посмотрел в окно. Да, подумал он, глядя поверх ростков помидорной рассады на серое небо, похоже Яндеск опять с погодой прокатил. Мысли о предстоящем мрачном дождливом дне уже почти вывели Александра Васильевича на мелководный фарватер реальности, когда в его пробуждающемся сознании неожиданно расцвели глубокие и яркие, какие бывают лишь во сне, образы. На этот раз это были кони, а точнее коренастые деревенские лошади.
Александру Васильевичу приснилось, что он стоит на зеленом лугу в белой рубахе и серых льняных штанах. Его руки в восторженном жесте раскинуты в стороны, а сердце полно нескончаемой радости. Вокруг стрекочут сверчки, и ветер шевелит верхушки пшеничных колосьев. Но вдруг что-то неуловимо меняется. Тени становятся гуще, ветер стихает и на душе возникает странная неожиданная тоска. Александр Васильевич оглядывается и видит, что через поле к нему идет Бригадир. В правой руке бригадир держит старый распухший портфель, из которого выглядывают уголки фальшивых черно-белых долларов. На голове Бригадира надет дырявый противогаз, а толстый волосатый живот нагло выпирает из-под застиранной сетчатой футболки. Там, где ступают ноги Бригадира в пляжных шлёпанцах, трава начинает дымиться и чернеть, довольно быстро превращаясь в липкую нефть. Бригадир подходит к Александру Васильевичу, ставит портфель на землю и начинает высоким женским голосом декламировать стихи:
– Вопрошают колхозники наши,
как один – от велика до мала:
почему у механика Паши
от водяры не пухнет ебало?
От этих слов Александру Васильевичу становится дурно. Тоска ширится в его груди, мир становится невыносимо мерзок, к горлу подступает тошнота, но тут все меняется снова. Александр Васильевич слышит стук множества копыт. Неожиданно табун лошадей налетает на Бригадира и тот исчезает, накрытый мощной живой волной. Кони топчут тело Бригадира, перемешивая его останки с травой и нефтью, а Александр Васильевич внезапно обнаруживает себя верхом на одном из них. Переполненный радостью и свободный, как ветер, Александр Васильевич пришпоривает скакуна и летит вперёд туда, где садится тёплое красное солнце.
