Виктория Скляр
Жемчужина темного дракона
Любовь – это единственное, чем она еще не болела.
Амели.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Порывистый ветер развевал мои распущенные волосы, отчего пряди
хлестко били по лицу, но я не обращала на это внимание. Вздохнув
полной грудью чуть морозный, свежий воздух, почувствовала, как боль
и тоска железными тисками сдавили сердце, не позволяя дышать.
– Ты в порядке, милая? – тихим голосом спросил мой кузен Эрик,
положив руку мне на плечо и чуть сжимая. Его голос доносился до
меня, словно из далекой пещеры, чуть приглушенным эхо, отраженный
от тысячи стен.
– Да, все нормально, – кратко кивнула, сжимая в пальцах
небольшой, красивый букет полевых цветов. – Я рада, что ты здесь со
мной, – я благодарно улыбнулась парню, удостоившись в ответ кривой
ухмылки, которая была обязательной для его тонких губ.
– А где еще мне быть, Коралина? – нахмурился кузен, теряя всю
веселость, которая у него имелась.
Сегодня была десятая годовщина со дня смерти моих родителей и
еще сорока двух жителей нашей усадьбы. Вздрогнув от воспоминаний,
промелькнувших в голове чередой кровавых, скорбных моментов, я с
силой зажмурила глаза и потрясла головой.
Каждый год я приезжала в свой родной дом, иногда с дядей, но
чаще именно с Эриком, потому что он стал моей единственной опорой и
поддержкой после тех ужасающих, трагичных событий, унесших столько
жизней и позволивших выжить лишь мне одной. Десять лет назад наша
усадьба была уничтожена магической хворью, которая не щадила никого
– ни живых, ни полуживых, ни взрослых, ни детей, ни даже животных.
Все они стали жертвами этих событий, которые наша история именовала
не иначе как: «Черная неделя».
От моего дома не осталось ничего, кроме пепла и углей. И теперь,
приходя на могилы своих близких, я задавалась лишь одним вопросом:
«Почему выжила именно я?».
После гибели родителей, хворь оставила мне вечное напоминание об
этих событиях – уродливый шрам в виде месяца на левой стороне лица,
прямо рядом с глазом. И медальон, подаренный мамой в день моего
двенадцатого дня рождения.
Мы с Эриком по уже привычной традиции направились вдоль поляны,
по вымощенной крупными булыжниками тропе, неся с собой обычные уже
угощения мертвецам – рисовые пирожки, фасолевый пирог и бутылку
эльфийского вина.
Оправив свое синее, в пол простое платье, я подошла к сорока
четырем надгробным плитам, что выросли на небольшой полянке, словно
грибы после дождя.
Глаза увлажнились от набежавших слез скорби и тоски, сердце
сбилось со своего ритма, и ком встал в горле, заставляя судорожно
всхлипнуть и упасть на колени перед могилами своих родителей.
Прикоснувшись дрожащими пальцами к бетонным плитам, с
выгравированными на них именами, я возложила цветы, а Эрик поставил
угощения, выкладывая их из плетенной корзинки.
– Мне вас так не хватает, – судорожно прошептала я, чувствуя,
как предал меня голос. Вытирая слезы тыльной стороной ладони,
устало прислонилась лбом к холодной плите, пытаясь сделать вдох,
чтобы вытеснить железный, тугой обруч, стиснувшим грудную клетку.
Сжимая в пальцах мамин медальон с изображением летящего дракона, я
зажмурилась и качнула головой, чувствуя как длинные пряди прилипли
к мокрым щекам, а колени начали болеть от холодной земли и твердых
камней. Но мне было плевать на это.
– Вставай, простудишься же. На дворе осень в полном праве, –
Эрик осторожно помог мне подняться, поддерживая своими сильными
руками за плечи.
Запрокинув голову, я пыталась остановить глупые слезы, которые,
словно издеваясь, змеились по щекам, увлажняя кожу.
– Я рядом, Коралина, ты не одна, – обнял меня Эрик, а я
доверчиво прижалась к его горячему боку и удивленно распахнула свои
карие глаза, и глупо уставившись на синее, безоблачное небо. – Там
дракон… Настоящий… – выдохнула я пораженно, неприлично тыча пальцем
вверх и дергая кузена за рукав камзола. – Эрик, там дракон! –
воскликнула удивленно, а парень неожиданно нахмурился и поджал
губы.
