Стояла глубокая ночь и Высший
Президентский Лицей спал безмятежным сном.
Ну, почти весь… Кроме, разумеется,
меня.
В комбинезоне кигуруми расцветки
«радужный единорог» я сидела на крыше самого элитного учебного
заведения России и думала о вечном.
А именно об этом самодовольном
козле, чтоб его черти слопали!
Нет, вы только представьте себе… Он
смеет мной пренебрегать! Да мне наплевать, что этот Красавин –
уважаемый профессор лицея, доктор филологических наук и еще,
еще…
Кто там он еще? Все ученые степени
фиг упомнишь!
В отличие от его атлетической
фигуры, благородного лика, исчерна-серых глаз с поволокой и медовых
волос, которые виделись в райских грезах всем без исключения
студенткам нашего лицея.
Имя у него, кстати, было самое что
ни наесть аристократичное – Аристарх.
Ариста-а-арх… Как музыка. Когда
вначале вроде тянется мягонько и напевно, а потом как а-а-ах тебе
по ушам и всему организму!
Если честно, я всегда испытывала
слабость к блондинам… И они отвечали мне тем же. Пока к нам в лицей
не устроился… этот… этот… Профессор филологии и лингвистики,
словарем Ожегова б его по кумполу!
Для июня установилась нетипично
прохладная погода, однако я не мерзла. Но не один махровый кигуруми
грел меня в эту грустную ночь.
Справа на парапете стояла
ополовиненная бутылка ликера, а слева находилась уродливая
горгулья, которую я обнимала за шею.
Лицей был построен в
классически-роскошном стиле, практически Нотр-Дам де Пари номер
два, поэтому горгулья на его крыше была задумкой архитектора и
смотрелась очень даже к месту. Она сидела, грустно подперев
кулачком клыкастую морду, чем вызывала во мне необыкновенное
расположение.
Сейчас я была такой же грустной. И
немножечко злой. Совсем немножечко. Вот прям чуть-чуть.
– Я буду мстить и мстя моя будет
страшна, – отхлебнув еще ликерчика из горла, проникновенно сказала
я горгулье прямо в ухо. – Он прокатил меня, понимаешь? Да мне никто
в жизни никогда не отказывал! Но даже не это самое обидное! А
знаешь, что? Вместо меня он выбрал Жанну Бузанову! Эту гадюку! Змею
подколодную! Эту… Бизоншу несчастную! Как он мог? Просто в голове
не укладывается!
С Бузановой мы враждовали с самого
первого дня обучения. Она считала, что, раз ее богатенький папочка,
всем известный олигарх Борис Бузанов, сказочно богат, все должны
ходить перед ней на цыпочках и обращаться исключительно по
имени-отчеству и с поклоном. Я была в корне не согласна.
На этой почве, собственно, и не
сошлись.
Поначалу Бузанова рассчитывала
покорить меня и заполучить в свою свиту верных подпевал. Но после
того, как обнаружила у себя в сумочке ящерицу и огласила своим
диким визгом весь лицей и его окрестности, она поняла, как были
наивны ее мечты.
Кстати, умная ящерка не пострадал,
так как успел ретироваться.
Попытка Бизонши отыграться – а
именно подложить мне в постель живую гадюку, была пресечена мной в
зародыше, после чего наши отношения перешли в разряд холодной
войны.
Я придумала и внедрила в лицее
намертво прилипшее к ней прозвище Бизонша. Повторить эту тонкую
операцию с моей фамилией ей не удалось. Поэтому Бузанова пыталась
цепляться ко всему – к моей внешности, к моей маме и, естественно,
к моему имени. Нет, с именем, конечно, мне родители удружили, не
спорю… Но я уже привыкла.
А вот насчет мамы все-таки было
обидно. Она у меня бизнесвумен – основала маркетплейс, который
вскоре стал самым крупным в нашей стране. А теперь и на другие
страны выйти хочет. Человек моя родительница до крайности занятой –
вживую, а не по скайпу, мы видимся от силы четыре раза в год.
Грустно, а что поделаешь…
После того, как я окончила школу,
она меня, собственно, в этот элитный Президентский Лицей и
определила. Тут образование даже круче, чем за границей, да и
преподаватели многие иностранцы, все сплошь профессоры и доктора.
Гарвард отдыхает, короче. После самой обычной московской школы мне
было трудно со всей этой «элитностью», но потом ничего,
освоилась.
