Четыре утра. Или ночи. Кто вообще решает часы уже считаются утренними или еще ночными? Наверное, это мне решать.
Я стиснул зубы. Вообще ничего решить не могу. Я пнул по жестяной банке. Та звонко покатилась по асфальту и остановилась у кирпичной стены, врезавшись в нее. На мгновение во мне проснулся человеческий долг, и я подумал, что следует донести жестянку до мусорки. Я наклонился ее подобрать и учуял запах мочи. Поморщился и бросил это гиблое дело.
Закуток, где я сокращал путь до отеля, явно использовался городскими, как общественный туалет. Я распрямился и осмотрелся. Слабая полоса света осталась в десяти метрах от входа в переулок. Кожа покрылась мурашками, я застегнул куртку. Холодный сентябрь выдался. Еще и ночь.
Не стоило гулять в такую темень. И зачем опять поперся?! Я прикрыл глаза, стараясь ощутить весь страх, накрывший меня. Пусть чувства насытят меня, испуг захватит, и, может, тогда я наконец вспомню, что такое вдохновение. Раньше почти любая ситуация приводила ко мне музу, а сейчас ничего не помогало. Если бы у творческого кризиса было дно, то я был бы на десять метров ниже.
Ни одна идея не посетила мою голову. Я опустошен. Наверное стоит побродить где-то еще. Напугаться, как следует. Ночи, темных переулков и одиночества – недостаточно.
Скрежет раздался так внезапно, что я вздрогнул и невольно глянул в его сторону. Из люка выбиралось нечто. Я отскочил, точнее, думал, что отскочил от внезапной опасности. Но за ворот куртки потянули. Мгновение, и меня впечатали спиной в стену. Запахло сыростью. Из-за адреналина я туго соображал, а кровь, пульсирующая в ушах, помешала мне расслышать фразу.
Нечто повторило, может, не один раз прежде, чем я осмыслил слова:
– Если ты отдашь мне взгляд добровольно, то я сохраню тебе жизнь.
Я моргнул. Зрение? В смысле? Мое? Как я его отдам?
– Сохранишь жизнь? Значит, если не отдам убьешь?
Бесцветные глаза, с одними лишь зрачками, сосредоточились на мне. Те сузились.
– А что еще это может значить? – фыркнула девушка.
Только сейчас, когда она повела себя, как капризная дамочка, я понял, что передо мной в действительности дама.
– Ну, – она надавила мне на горло и тут же ослабила хватку, я закашлялся, – отдаешь?
– Что? – просипел я, жадно хватая ртом воздух.
– Ну что за идиот?! Все же понятно! – Она отпустила меня, и я рухнул, больно приземлившись на асфальт.
Я кашлял и пялился на нее. Она бродила рядом. От нее веяло опасностью, но она выглядела такой хрупкой. Я потрогал затылок. Повреждений нет. Если девушка – галлюцинация, то вызвана не ударом. Может, я сошел с ума? Она же не вылезла из люка, чтобы напасть на меня? Кто вообще так делает?
– Ну что ты молчишь? – не выдержала она.
Я поежился, когда она приблизилась. О соблюдении дистанции эта девушка, кажется, не догадывалась. Она присела и в лицо мне выдала:
– Глаза взамен на жизнь.
Жуть. Я кашлянул, но на этот раз из-за запаха. К сырости примешивался запах мусора и разложения.
– Может, ты не будешь забирать у меня зрение?
– Я заберу его, – уверенно сказала она.
Я судорожно соображал. Вот событие, которое может вернуть мне вдохновение. Я попал в настоящую передрягу, потом напишу об этом! В истории будет чувствоваться жизнь, потому что я ее прожил! Осталось только выжить. Я не совсем понимал ее условия. Это демон? Джин? Что значит зрение взамен на жизнь?
– Почему именно зрение? – болтал я. – Вдруг я могу предложить тебе что-то другое. Зрение мне и самому нужно, потому что я писатель. А писательство – моя жизнь, мое призвание. Понимаешь?
Слова сами вырвались. Если бы я не зажал рот рукой, то продолжил бы говорить.
Она свела белые брови:
– Не понимаю. Объясни.
Я удивился:
