Часть I. Глава 1. Над омутом чаечка вьётся
Маленькая крикливая чайка металась в суетливом полёте над змеевидным руслом Сити, похожем скорее на ручей, чем на реку. Птица словно боялась потерять ненадёжный ориентир, нервно облетала прибрежные заросли зелёного гибкого тростника и корявые ветки ломкого ольшаника, ниспадающие в воду речки. Полёт птицы был хаотично-неровным. Тревожно было наблюдать за её поведением – казалось, что птаха кричала, утратив нечто важное, без чего она не сможет по-прежнему жить и радоваться окружающему миру.
Наконец, чайка взвилась в высоту но, словно ударившись о невидимую преграду, резко бросила тело своё на зеркальную гладь тихого омута, подняв над поверхностью воды фонтан брызг, сверкнувших разноцветьем красок в лучах вечернего солнца. От озорного купания беспокойной птицы во все стороны побежала тревожная рябь волн, затихая то в плотных зарослях остролистной осоки, то уткнувшись в скользкий и неожиданно высокий для этих мест горбатый берег, который ещё в стародавние времена дал название омуту и жавшимся к нему полям, перелескам, заболоченным низинам и, казалось, даже парящим в небе облакам – Горбашек.
Часть I. Глава 2. Под одинокой сосной
– Ну, до завтра, – Игорь чуть наклонился и лёгким касанием подвинул выбившийся из причёски на загорелую щёку озорной завиток девичьих волос, хранивший аромат молодого недозрелого сена с лёгкими нотками вечерней прохлады, собрался уходить.
– Завтра, в то же время, – и снова поцеловал девушку.
– Буду ждать, – ответила Марина, одарив парня наполненным нежностью взглядом, поспешно добавила:
– Только помогу своим сено в копны сложить и буду свободна.
– Отлично! – Игорь давно определился с тем, что прощание не должно быть долгим, развернулся и быстро зашагал по тропинке, вдоль неровного забора из островерхого частокола в сторону своей деревни. Через несколько шагов он оглянулся. Марина стояла на прежнем месте, рядом с молодой одинокой сосной, всматриваясь в таинственный сумрак, медленно опускающейся на землю летней ночи.
Часть I. Глава 3. О былом бредит бряд
Маршрут был знаком юноше до мелочей. Каждый день он проходил по нему дважды: на свидание с девушкой и возвращаясь домой. Идти недалеко, около километра – деревни разделяло лишь небольшое поле. Парень снова посмотрел в сторону одинокой сосны, девушки там уже не было. «Спать пошла», – решил Игорь и, освобождаясь от лишних мыслей, уверенно зашагал привычной дорогой.
Путь домой он старался пройти по возможности быстро, спешил добраться до родной кровати, чтобы, укрывшись лёгким одеялом, погрузиться в сладкую дремоту, забыться и смотреть яркие юношеские сны.
Игорь шёл, словно в голове его работал автопилот, да и идти недалеко… Вот кончилась скошенная недавно луговина усадьбы, впереди виднелись два небольших островка деревьев, поднявшихся на месте некогда стоявших там овинов, за ненадобностью разобранных в годы ранней советской власти. Теперь от строений остались лишь неглубокие ямы, постепенно обросшие по краям неприхотливыми осинками и вездесущим ивняком, называемым здесь брядом.
Юноша невольно остановил размышления о названии дерева, забирая немного правее. Вот и неприметная дорога, заезженная в мягкую пыль колхозными грузовиками и тракторами. Она плотно обхватывала два посада неказистых деревенских изб, большинство которых доживало свой век.
«Бряд… Какое смешное название, – возобновил размышления Игорь. – Созвучно бреду. Возможно, кто-то очень давно шёл, как я сейчас, утомился до беспамятства и в бреду обозвал этим словом дерево, потом поделился названием с соседом, тот рассказал жене. Она, в свою очередь, разнесла слово по деревне, а там, через год-другой, уже вся округа называла бряд брядом». Игорю нравилось расшифровывать слова, названия всего, что попадалось на глаза. Парень восхищался тем, как живуч и неисчерпаем наш язык, как многолик и многогранен. Жизнь меняется, а следом появляются новые слова, новые названия, и нет этому конца и края. Оттого и говорится, наверное, – «живой русский язык». Конечно, он живой, как и все другие языки на планете.
