Я никогда никуда не опаздывал, но сегодня у меня назревает
дебют.
— Прибавьте скорость, любезный! — рычу на таксиста.
— Не могу, — он вздыхает. — На дороге затор.
Я заранее вызвал машину, а теперь почему-то опаздываю. Очевидно,
не по своей вине!
— Если я не успею на поезд, то выпью из вас всю кровь, — снова
рычу.
— Вы вампир? — мужчина за рулём с опаской поглядывает на
меня.
— Тиль Табаско, — представляюсь.
— Наслышан, — кивает. — Лучше бы вампиром оказался, — добавляет
шёпотом.
Впрочем, довезти меня вовремя до вокзала он успевает. Пусть
живёт.
Я выхожу на вокзальной площади и кривлюсь, глядя на мигающие
огнями рождественские украшения. Гадость. Я хочу одного — сбежать
из Альвахалла. Каждый год в это время я уезжаю туда, где нет
Рождества.
Придерживая запах удлинённого пиджака благородного каштаново
цвета, с кожаным саквояжем в руке, я быстро шагаю по перрону мимо
пускающих клубы дыма чёрных блестящих паровозов и поздно понимаю,
что вышел не на тот путь. Теперь придётся переходить по виадуку.
Несусь, распихивая локтями эльфов, людей и орков, а коленями
дварфов и гномов. Чтоб вас всех!
— Напитки!
— Свежая пресса! Газеты! Журналы!
Вокзальные торгаши едва под ноги мне не бросаются, чтобы всучить
свой товар. Их здесь целая армия. Бесполезный идиоты!
Я страшно опаздываю, а у меня на пути встаёт девчонка-продавщица
в старой потрёпанной шубе с корзиной в руках. Тряхнув русыми
кудрями, вздёргивает курносый нос и улыбается:
— Имбирные пряники — лучший подарок на Рождество. Покупайте!
Этого только не хватало.
— Отойди! — пытаюсь обойти девчонку.
Не тут-то было! Мельтеша передо мной, продавщица достаёт из
корзины пряник в форме сердца.
— Господин, купите имбирный пряник! — предлагает навязчиво. —
Всего пять грон. Дешевле не найдёте!
Больше Рождества я ненавижу только рождественские сладости. И
тут эта… с пряниками. Платить деньги за имбирное убожество в
розовой глазури я не собираюсь. Даже ради того, чтобы от меня
отстали — нет.
— Я не ем сладкое, — снова пытаюсь отшить приставучую
девчонку.
— Как? Все едят сладкое, — удивившись, она растерянно хлопает
ресницами. — Вы просто обязаны попробовать!
И тут я слышу пронзительный паровозный гудок. Это мой поезд! Он
вот-вот отправится!
— Отойди!
— Всего пять грон, господин!
Я выхожу из себя. Выдираю из рук девчонки корзину, вытряхиваю
пряники на перрон и без сожаления топчу их подошвами идеально
начищенных ботинок.
— Что вы наделали?! — девушка с застывшим в глазах ужасом
смотрит на крошево под ногами.
— Сладкое вредно для здоровья, — зло выдыхаю. — Я сделал доброе
дело.
Обруливаю растерянную девчонку и бегу к поезду, но… не
успеваю.
Паровоз тронулся на две минуты раньше положенного времени. Всё,
мой поезд ушёл без меня.
Тяжело дыша, с чувством сплёвываю под ноги, достаю билет из
кармана пиджака и с грустью смотрю на бесполезный клочок бумаги. С
ним теперь разве что в сортир сходить. Обменять билет или купить
новый не выйдет. За две недели до Рождества всё распродано. Мест
нет.
Тихо выругавшись, иду на выход. Даже одна мысль, что придётся
провести Рождество в Альвахалле, убивает. Терпеть идиотскую суету,
смотреть на довольные лица знакомых, принимать поздравления с
лучшим праздником в году. И всё из-за какой-то глупой
девчонки!
Выйдя из здания вокзала, я натыкаюсь взглядом на продавщицу.
Девушка, обняв пустую корзину, сидит на лавке под фонарём и плачет,
но меня не трогают её слёзы. Желание отомстить падает красной
шторкой перед глазами, и я иду к ней.
— Эй, торгашка! — окликнув девчонку, прибавляю шаг.
Заметив меня, она подскакивает с лавочки и, шмыгнув носом,
выпаливает:
— А-а, это вы! Извиняться пришли? Давайте, я жду! — и топает
ножкой.
