Глава 1
В их пристанище Виктор вернулся только к вечеру. Как говорилось в одной старой песне: голодный, усталый и злой, но весьма довольный собой. Пройдя в залу, оборудованную в подвале старого дома, сохранившего бомбоубежище, швырнул было по привычке на стол связку голубиных тушек, но вовремя заметил, что тот застелен скатертью. Да и само помещение разительно преобразилось.
– Какого хрена? – спросил он строго выпорхнувшую навстречу из кладовки русую девчонку, кудри которой были непривычно уложены в прическу вместо обычного хвостика.
Привычная каменная кладка стен комнаты оказалась задрапирована тканью, мягкая мебель покрыта пледами, почти лишенными следов воздействия неблагоприятных внешних факторов, ковры, что оберегали от холода, идущего от каменного пола, вычищены. Повсюду развешаны игрушки и гирлянды, которые никогда не загорятся, ибо он не позволит тратить на них драгоценную электроэнергию.
– Так… Новый год же, – ответила та, поставив на стол пузатую банку с заготовками.
– Что? – переспросил Виктор, не веря собственным ушам, утирая пот со лба. На улице теперь всегда было жарко, даже зимой, и только ночью температура падала градусов до пяти.
– Новый год, – тихо повторила девчонка, потупившись.
– Ты спятила?
Девчонка помотала головой. Двое ребят, шести и пяти лет, выбежав в этот момент в залу, так же приодетые к празднику, испуганно спрятались за ее спиной. Дикие они какие-то растут…
– Наш мир лежит в руинах. Какой нахрен праздник!?
– Как раз сейчас он важен, как никогда прежде, – гнула девчонка свою линию. Упертая. – Если ты не заметил, мы два года живем как звери. Попрятались по своим норкам и не знаем с кем живем бок о бок. Вот ты, например, помнишь мое имя? А-то я от тебя слышу только: “эй” и “ты”…
Началось…
Виктор нахмурился, вернувшись с охоты, желая лишь одного – завалиться спать в своей каморке, но ответил:
– Клава.
– Люба! Люба, – с нажимом повторила та, забывая про робость перед грубым и превосходящим ее физически собеседником. – Когда все случилось, я заканчивала первый курс на факультете психологии. А ты?
– Какая разница?!. – рявкнул он, с удовлетворением заметив, как девчонка невольно вздрогнула. – Это осталось в прошлом, которого больше не существует.
Шепнув что-то мальчишке, потянувшему названную сестренку к выходу, собеседница встала в позу.
– Прошлое никуда не исчезло, – заявила она, неожиданно сделав шаг вперед, чтобы коснуться торчащего у него из-за пояса пистолета. Помнила, как он навел на нее дуло при первой встрече, намеренный присвоить чужую добычу? – Оно продолжает жить. В нас – его отражениях. Куда бы мы ни пошли, чтобы ни делали, мы несем его с собой, проецируя вовне.
Завелась…
– Ну вот что, – сунул он ей в руку добычу и отступил на шаг. – Я на сеанс психоанализа не записывался. Так что не лезь ко мне: ни в голову, ни в душу. Пожалеешь.
Девчонка хотела что-то возразить, но он захлопнул дверь буквально перед носом. Психолог хренов! Вот зачем? Зачем тянуть в новый мир то, что отжило? Если уж душа так требует праздника, почему не придумать новый, например? Новый мир – новое летоисчисление, новая религия, новые мифы, новые даты…
Думая эту интересную и неожиданную мысль, Виктор дотянулся до пачки сигарет и закурил. Все же у апокалипсиса, сократившего человечество до известного лишь небесам минимума, все же имелись свои положительные стороны. Прежде, он бы никогда себе не позволил такую дорогую марку. А теперь иди, бери. Если кто-то не взял раньше…
Мы пойдем другим путем, как сказал в свое время какой-то умник.
Довольный собой, он откопал в груде полезного хлама тетрадь, карандаш и снова завалился на койку. В полосе рассеянного закатного света, льющегося из окошка под потолком, начал чирикать.
