Буря началась ближе к вечеру. Да такая, какой Анастасия не помнила за всю жизнь! Потемнело резко, словно кто-то невидимой рукой накинул на землю черное покрывало. Деревья, окружающие усадьбу, сначала испуганно замерли, а потом зашумели разом, склонили верхушки под напором налетевшего ветра. Ударила первая молния, и сразу точно: где-то в лесу вспыхнуло дерево. Анастасия не видела еще огня, но уже чувствовала его силу. Паниковать и снаряжать людей не стала: дождь сам потушит. У нее на эту ночь были другие планы.
В сторожевой башне царили тишина и полумрак, развеиваемый лишь масляным фонарем, который Анастасия принесла с собой. Башню построил еще старый граф, и Анастасии она сразу пришлась по душе. Впрочем, она никогда в этом не призналась бы, чтобы не давать графу власти над собой даже в мыслях. Приходила сюда, только когда муж уезжал из поместья по делам.
Внизу хлопнула тяжелая дверь. Этот звук Анастасия тоже скорее почувствовала, чем услышала. Все внутри нее встрепенулось, пришло в напряжение, приправленное предвкушением. И без того прямая спина стала еще прямее, тонкие губы сжались в почти невидимую полоску. Графиня заставила себя не оборачиваться, когда процессия наконец поднялась наверх.
– Мы ее привели, барыня, – послышался сзади голос Матвея.
И тут же раздалось мычание. Анастасия повернула только голову, взглянула на девушку. Та стояла на полу на коленях, очевидно, Матвей толкнул ее, но от падения плашмя она удержалась. Гордая девка! Ничего, Анастасия быстро сломает ее волю. И не таких ломала.
Девка была одета в красное платье, как и было велено. Длинные светлые волосы рассыпаны по плечам, рот закрыт повязкой, руки связаны за спиной. Молодец Матвей, слушается. Он всегда ее слушается. Боится. Все, кто боится, послушны, поэтому Анастасия привыкла держать прислугу в страхе. Только девка не боялась, но теперь даже в ее глазах сквозит ужас, который она тщательно пытается скрыть.
– Делай свое дело, Матвей, – велела Анастасия, снова поворачиваясь к окну.
За спиной послышалась возня, недовольное мычание, а потом голос Матвея:
– Не хочет она, барыня.
– Меня это не волнует, – равнодушно бросила Анастасия, скрывая раздражение.
Злиться ей нельзя. Злость перекроет собой все эмоции, не позволит впитать нужную энергию. Злость сейчас плохой помощник.
Подошла няня, встала рядом, тоже взглянула на бурю снаружи.
– Плохое ты задумала, Настенька, – вполголоса сказала она, дрожа от звуков за спиной. Няне не нравилось то, что происходит, но она пыталась это скрыть. Слишком хорошо знала свою воспитанницу. Воспитанница не потерпит чужих сомнений.
– Всех нас спасаю, – заметила Анастасия. – Если я погибну, то и ты тоже, няня. Помни об этом.
Няня помнила. Во многом она замешана, во многом помогала Анастасии, поэтому и молчит теперь. Молчит и делает вид, что не слышит возни за спиной, сосредоточенного сопения недалекого Матвея, мычания девки, ее сдержанных рыданий. Мычание раздражало Анастасию, а вот рыдания приносили удовлетворение. Девка только начала получать по заслугам, скоро за все ответит.
Наконец сопение стихло, завозился Матвей, натягивая штаны. Анастасия обернулась, бросила на девку насмешливый взгляд. Та сверлила ее ненавистью, но что ей эта ненависть! Недолго ей осталось.
– Теперь иди, – велела Анастасия Матвею. – Далеко не уходи, через четверть часа нужен будешь.
Едва ли Матвей понимал, что такое четверть часа, но это и не важно. Важно, что юродивый конюх предан Анастасии, а потому делает все, как она велит. А уж в нужное время она его позовет.
– Ты тоже иди, – велела Анастасия няне.
Няня замешкалась, будто уходить не хотела.
– Иди, – уже строже повторила Анастасия.
