Кто придумал, что огонь потрескивает
«весело»? С «танцами пламени» и прочей чепухой — не ко мне.
Мой огонь трещит вполне себе
скромно, давая уютное тепло вытянутым к камину ногам и не смея
тревожить лишний раз. Как и все в этом доме.
Поэтому, когда с нарастающим гулом в
него невесть откуда вваливается нечто объёмистое, высекая сноп
искр, я с любопытством подаюсь вперёд.
Там, в огне, обнаруживается
обнажённое женское тело. Непонимающе оглядывается и что есть мочи
начинает вопить.
Где все эти слуги-бездельники? Как
обычно разбежались, когда нужны.
Никого нет, а девушка, не умещаясь в
камине, беспорядочно крутится и неловко пытается сбить пламя. Вы
только не подумайте, будто я совсем безжалостный чурбан, способный
смотреть, как кто-то сгорает заживо. Просто силы слегка... гм... не
очень хорошо мне подчиняются, поэтому несколько мгновений жду, не
появится ли кто из бездельников.
Бездельников не наблюдается, звать
их времени не остаётся, приходится действовать на свой страх и
риск. У камина как нельзя кстати стоит бадейка воды, лёгкое
движение пальцами — и она выплёскивается на незнакомку. В идеале
вода, конечно, то, что девушка получила ещё и бадейкой, будем
считать издержкой.
Странная гостья оборачивается, ловя
ртом воздух, мокрые волосы облепили плечи и спину. Видит меня и
снова вопит.
Хм, я-то всегда полагал, что
прозвище «орангутанг», которым меня называют за глаза, отражает
скорее не внешность, но суть. На мгновение замешкавшись, всё-таки
решаю подняться, но не дожидаясь этого девушка вдруг берёт и
исчезает так же неожиданно, как появилась.
В моём замке возможно многое —
праотцы возвели его на сильном энергетическом ключе. Но такое даже
здесь случается, мягко говоря, не часто.
— Нелли! — рявкаю, озадаченно
обернувшись к зеркалу. Ну да, побриться не мешало бы, но за каким
лешим, если я не планировал принимать незнакомых девиц — ни
обнажённых, ни даже одетых?! Чего было так орать-то?
Пожилая нянюшка, невысокая и
пухленькая, появляется как обычно быстро, словно только и ждала под
дверью.
— Да? — интересуется, хмуро глянув
на залитый камин.
К нянюшке я питаю слабость, и она
бессовестно этим пользуется. Впрочем, я этого не показываю, а она
делает вид, будто не догадывается, и лишь иронически сверкает
по-девичьи живыми глазами из-под толстых очков.
— Где ты была минуту назад? — грозно
свожу брови. Ну, тоже довольно густые, не спорю. Но не настолько же
страшные, чтобы орать!
— На кухне помогала, — ворчливо
откликается, приближаясь к камину. Ага, за минуту вспорхнула на два
этажа, так я и поверил. Никакого сладу с этими домашними!
Нянюшка брезгливо касается каминной
решётки:
— Вот, чистить теперь, а то и
чинить! Что это на вас нашло, хозяин? Снова галлюцинации?
— Нет! — возмутительное
предположение! — Она была реальна!
— Кто? — нянюшка с любопытством
поднимает бровь, вместе с чем ползёт вверх и губа. Страшноватое
зрелище для непривычных.
— Не знаю! — начинаю раздражаться. —
Какая-то голая девица. Ты разве не слышала? Верещала на весь
дом.
— Так сами же приказали изоляцию
усилить, мало ли, какие вы тут оргии ночами устраиваете, — фыркает
Нелли.
— Какие оргии?! — возмущение
буквально захлёстывает. — Ну... экспериментирую иногда.
— Не с тем вы экспериментируете! —
припечатывает Нелли. — Когда голые барышни мерещатся, тут только
одно...
— Найти мне её! — рыкаю, пресекая
попытки нянюшки сунуть нос в мою личную жизнь.
— Кого? — иногда у Нелли
замечательно получается изводить меня глупыми вопросами.
— Девушку!
— Голую?
— Любую!
— Любую — это хоть сейчас.
— Ту, что была в камине! — тычу
пальцем для наглядности. Нелли уничижительно осматривает мокрые
угли.
— А как я её узнаю? Какие-нибудь
отличительные черты?
