«Золотая хозяйка Липовой горы»
(Записки пропавшего журналиста)
Исходный материал:
– тетрадь №1. «Общая», ученическая, в клетку (96 листов. Обложка черная, клеенчатая. На форзаце – перечеркнутое слово «Роман». Исписана полностью);
– тетрадь №2. «Общая», ученическая, в клетку (96 листов. Обложка темно-синяя, ламинированный картон, без подписи. Исписана на 3/4);
– ксерокопия газетной публикации от 16 июня 2017 года;
– фотографии с подписями на обратной стороне (размер 9х12 см, 10 шт);
– сопроводительное письмо.
Тетрадь №1
Записи двух видов: одни производят впечатление дневниковых, другие – художественный текст (в процессе набора он помечен курсивом).
3 августа 2017 года
– Чемодан! Ни хрена себе! Да чтоб я сдох!
Слышишь такое – и солнечный променад Пионерского курорта, изогнувшегося янтарной россыпью вдоль балтийского берега, начинает превращаться в подворотню за уральским сельским продмагом, окропленную креплёным вином вперемешку с пивом. Это сон? Если да, то нужно срочно проснуться, стать Георгием Петровичем, который вдохновенно посвящает спутницу в суровые условия жизни за Полярным кругом, перемежая повествование декламацией «Северной надбавки» Евтушенко.
Но голос Егора раздавался в самой что ни на есть яви.
– Чемодан, аллё! Георгий Петрович, он же Гога, он же Гоша, он же Жора… Ты что, оглох? Кричу ему, кричу… – мощная лапа легла на моё плечо, как фельдмаршальский эполет.
– Александр… Борисович! Какими судьбами здесь?
– Да ты чё, Чемодан, какой на хрен Бо-ри-со-вич?! Это же я – Егор, Санёк Егоров! Неделю тут в ведомственном санатории. Сам-то давно из Ебурга?!
С этими словами старый друг схватил меня и приобнял. Со стороны это могло выглядеть как схватка сумоиста с тщедушным раздатчиком флаеров. Насытившись моментом, Егор ослабил хватку и, всё ещё не отпуская добычи, сделал пол-оборота в сторону моей спутницы. Та отпрянула.
На эту особу я уже часа полтора старался произвести впечатление. Одинокая, моложавая, она с интересом наблюдала, как курортники на пирсе кормят летящих чаек, подкидывая куски хлеба. Как пройдёшь мимо? Я заглянул в закуток шашлычной, у златозубого оптимиста обменял на сотню четверть буханки, разломал её на крупные куски и молча поднёс в пригоршнях даме.
Если кто-то подумает, что мы просто кидали в небо горбушку серого, то он мало что вообще смыслит в этой жизни. Мы вместе кормили птиц.
Я представился – сам не знаю почему – по фамилии, имени, отчеству. Она, помедлив, ограничилась именем. Оставалось закрепить успех рассказами о суровых буднях за шестьдесят девятой параллелью (не зря в молодости несколько лет отбатрачил в Мурманском траловом флоте):
За что эта северная надбавка!
За —
вдавливаемые
вьюгой
внутрь
глаза,
за —
морозы такие,
что кожа на лицах,
как будто кирза…
Уже казалось, что моя нечаянная спутница не прочь завести необременительные отношения с общительным и с виду интеллигентным мужчиной. Но теперь её мимика отражала целый калейдоскоп чувств: превращение Георгия Петровича в Жору Чемодана резко поменяло планы. Женщина что-то придумала про забытый в номере телефон и поспешно скрылась.
– Ну извини, дружище… – по моему взгляду Александр Борисович обо всём догадался.
– Вот что, дедушка, неплохо бы вина выпить, – первое, что пришло мне на ум, когда Татьяна растворилась в толпе курортников.
– Узнаю! Узнаю брата Колю!
– Называйте меня ситуайен, что по-французски означает «гражданин», – я завершил обмен фразами из «Золотого телёнка», словно паролями из молодости, и добавил уже от себя: – Тем более что тебе, менту, к такому обращению не привыкать.
Ну вот что я за человек? Вроде решил писать дневник, а вместо этого вспомнил про Александра Борисовича. Ныне заместитель начальника областного полицейского главка весом далеко за центнер, а в нашей прошлой жизни – стройняга Саня Егоров, или просто Егор, – появился в повествовании будто специально, чтобы представить меня. Да, всё так: я – Георгий Петрович по прозвищу Чемодан. И это прозвище досталось мне в наследство от всех мужчин трех поколений рода Кирилловых: от прадеда Василия Ивановича к деду Григорию Васильевичу, от него – к отцу Петру Григорьевичу, а от него ко мне, Георгию Петровичу.
