Она стояла, скрестив на груди руки, напротив большого настенного
зеркала, по которому змеились уродливые трещины, и задумчиво
смотрела на алую струйку крови, ярким штрихом дополнившую общую
картину разрушения. Белые, словно снег, волосы лежали шелковым
покрывалом на ее спине: красивой и ровной, с отточенной годами
идеальной осанкой, а обычно гордо поднятая голова сейчас чуть
клонилась к плечу, выдавая задумчивость. Тонкие черные брови едва
заметно хмурились, а уголки бледных губ подрагивали, то ли желая
подняться в улыбке, то ли, наоборот, опуститься в грустной гримасе.
В комнате, которая сверкала, будто хрусталь в тусклом свете голубых
ночников, было тихо и прохладно. Лишь шелест страниц за спиной
женщины да мерное постукивание ее остроносой туфли о каменные плиты
пола время от времени нарушали царящее вокруг безмолвие.
— Если ничего не предпринять, Кайл станет самым скверным
эррисаром* снежного крыла Триалина* за все девять поколений! —
наконец проговорила блондинка, продолжая рассматривать разбитое
чужим кулаком стекло.
Голос у нее был низкий, грудной, но при этом удивительно
женственный. Никаких высоких ноток, свойственных юным девам, и уж
точно никакой истеричной визгливости. Впрочем, с юностью регент
снежных лордов распрощалась уже давно, но зрелость лишь добавила ее
облику очарования и величия, за которые можно было простить пару
крошечных морщин, прячущихся в уголках холодных серых глаз.
— И что вы намерены предпринять, миледи*? — подняв голову от
толстой книги в серебристом переплете, спросил сидящий в кресле
мужчина.
Он тоже был блондином, но лишь наполовину. Белые пряди на
верхней части головы примерно на уровне ушей смешивались с
иссиня-черными, рассыпаясь по широким плечам хозяина черно-белым
дождем. Черными были и густые брови, и ресницы, и легкий бархат
щетины на правой щеке, в то время как другая оставалась идеально
гладкой из-за давней травмы, уродливый след которой нестираемым
клеймом красовался на светлой коже. Именно поэтому страж, в отличие
от своих коллег мужчин, предпочитавших короткие стрижки или тугие
прически, носил волосы распущенными. Под ними было удобно прятать
левую сторону лица.
— Кайл сам предоставил мне то, что требуется для заклинания, —
улыбка женщины, обратившей свой холодный взор на собеседника, была
поистине пугающей. Мужчина невольно напрягся, захлопнул книгу и,
переложив ее с колен на стол, поднялся.
— Надеюсь, вы не задумали ничего плохого, миледи? — уточнил он,
переводя взгляд с блондинки на разбитое зеркало и обратно. То, что
кровь могла стать основой для самых разных чар, в Триалине знали
все. А Кайлин, вспылив, был крайне неосторожен, так как умудрился
не только разбить любимое волшебное зеркало наставницы, но и
порезаться об его осколки.
— Гидеон, мальчик мой, — насмешливо протянула регент. — Как ты
можешь предполагать такое? Кайл и ты — мои любимые ученики. И я с
нетерпением жду тот день, когда один из вас станет эррисаром нашего
крыла. Кайл самый подходящий кандидат на эту должность, и все мы
это понимаем, — она выдержала паузу, глядя в лицо мужчины, а затем
решительно заявила: — Но правитель не должен быть бесчувственным
слепцом, упивающимся своей властью и безнаказанностью. И я, как его
учитель, обязана этого не допустить!
— Как? — скептически заломив бровь, поинтересовался снежный
лорд.
— Очень просто, мой мальчик, — теперь ее улыбка показалась ему
коварной. — До решающих испытаний в пещере Алина* еще целый месяц,
так что время у нас есть. Я найду ту, которой под силу растопить
осколок льда в сердце Кайлина. И Сноуриш* мне в этом поможет.
— Но зеркало разбито… — неуверенно начал мужчина, однако регент
его перебила:
