Часть четвертая. Бедствия Эгера
1
Если в небесах есть книга, в которую записывают историю венгерцев, то следующие восемь лет должны быть записаны так:
1545. Турки взяли Буду, Эстергом, Фейервар, Сегед, Ноград, Хатван, Веспрем, Печ – почти вся страна в руках турок.
1546. Турки поделили Венгрию на пятнадцать санджаков[1]. Уцелели только Верхняя Венгрия и один-два комитата на границе с Австрией.
1547. Венгерцев обирают не только турки, но и австрийцы.
1548. По всей стране распространяется вероучение Лютера и Кальвина. Венгерцы враждуют не только с турками и австрийцами, но и меж собой.
1549. Турки забирают под видом дани все, даже детей.
1550. Войска румын и турок двинулись в наступление на Эрдей. Монах Дёрдь за несколько дней выставил ополчение в пятьдесят тысяч человек. Румын разбили. Турки убрались вон.
1551. Королева Изабелла покинула Эрдей. Монах Дёрдь убит из-за угла.
Наступил 1552 год.
Сизым налетом покрывались шопронские сливы и поспевали подсолнухи. Однажды в солнечный ветреный день Эва Борнемисса вышла после обеда на веранду своего дома и стала разбирать мужнино платье. Она искала одежду какому-то юноше, уезжавшему на чужбину.
С тех пор как мы расстались с Эвой, она немножко пополнела, стала женщиной. Лицо, правда, еще сохраняло девичью белизну и бархатистость, но в милых кошачьих глазках не было уже прежней плутовской улыбки. Черты выражали кротость и спокойный ум.
– Вот вам, Миклош, даже два наряда, – сказала она школяру, разложив на столе поношенный костюм из узорчатого шелка вишневого цвета и будничный полотняный костюм. – Этот вам еще широковат. Но, может быть, через несколько месяцев будет как раз впору.
– Благодарю, благодарю вас, ваша милость! – пролепетал Миклош, зардевшись от радости.
– Правда, шелк кое-где посекся, – сказала Эва, разглядывая одежду. – Но вы ведь передохнёте у нас, а до вечера я все успею подштопать. – Потом она подняла серый полотняный костюм. – Вот этот будет вам как раз впору. Муж ездил в нем в Буду, когда турок занял ее и мы с королевой переезжали в Липпу.
– Благодарю вас! – радостно сказал школяр. – В нем я и поеду. Его никакая пыль не возьмет!
Женщина обшарила карманы – все были пусты. Однако в кармане поддевки она нащупала что-то твердое.
Карман был дырявый. Эва сунула в него палец и нашла за подкладкой сложенный в несколько раз тоненький листик пергамента.
Посмотрела на него Эва, развернула, разгладила. Какой-то чертеж вроде пятиугольника, повсюду линии и точки.
– Миклош, скажите, что это такое? Черепаха, что ли?
Юноша положил бумажку себе на ладонь, потом повернул и долго рассматривал.
– Нет, это не черепаха, – сказал он, замотав головой, – хотя и похоже.
Из комнаты выбежал шестилетний черноглазый мальчуган. На поясе у него висела в ножнах из вытертого красного бархата превосходная сабля с позолоченной рукояткой.
– Мама, – защебетал ребенок, – ты обещала купить мне и трубу! Золотую трубу!
– Янчика, не мешай мне сейчас, – отстранила его мать. – Ступай, милый, в сад к Луце.
– А купишь потом золотую трубу?
– Куплю, куплю.
Ребенок сел верхом на саблю и, топоча, помчался во двор, а оттуда в сад.
– Так вот, – сказал школяр, внимательно разглядывая бумагу, – это план крепости, притом Эгерской.
– Эгерской крепости?
– Да. Извольте поглядеть: черепаха обведена двойной линией. Это крепостная стена. А голова черепахи и четыре лапки – пять башенных выступов. Четырехугольнички, начертанные тонкими линиями, – здания.
– А что это за серп возле черепахи?
– Наружные укрепления. В них нет зданий, как бывает обычно в наружных дворах крепости, – только две башни, с двумя вышками.
