Привет, меня зовут Олег, и я решил писать стихи!
Обычно после подобных признаний раздаются аплодисменты людей, сидящих рядом по кругу, страдающих похожим недугом. В свое оправдание могу сказать, что я очень стараюсь написать каждую строку так, чтобы рифма ласкала уши и удивляла читателя.
Недавно слушал интервью Александра Исаевича Солженицына, который рассказывал о том, что в период его ареста и нахождения в лагерях ему вместо заказанных книг администрацией был выдан словарь русского языка, который он проштудировал, что дало его словарному запасу огромный пул слов, которые он использовал в своих произведениях.
Я, конечно, не провожу параллели, но также, как и Александр Исаевич, стараюсь подбирать интересные слова в своем творчестве. В этом деле я пока что в начале своего пути, поэтому прошу: «Не судите строго!»
В вечерний час, устав без меры,
Сидя под звездным ярким небом,
Я поднял взгляд свой, полный веры.
Я видел кровь, предательства и смерть,
К чему готовил ты меня, Господь, теперь?
Возможно, стану я рукою проведения,
Возможно, буду грешникам дарить твое прощение?
Господь молчал, смотря мне прямо в душу,
Наверно, проверяя, вдруг я трушу.
Но расхрабрившись, вопреки его тревоги,
Я ловко подскочил и встал на ноги.
Дул ветерок с ближайшего залива,
Я ждал свой знак и ждал его ревниво.
Вокруг я был один, лишь стая чаек,
Отчаянно дралась за хлеб открыто, без утаек.
Господь! – взмолился я, не пряча слёзы,
Не покидай меня, оставив мне лишь грёзы!
Я же готов вершить судьбу, клянусь я… Богом
Но ветер вдруг хлестнул меня порывом строгим,
Наверно, должен был подумать я о многом.
И снова сев, я голову закрыл руками.
Я понял вдруг, что Бог тогда лишь с нами,
Когда увлечены мы добрыми делами!
Лес шумит, журчит речушка,
Мы в засаде, с нами пушка.
Ворога сидим и ждём,
А увидев, в бой пойдём.
За цевьё держу мушкет,
Страха в сердце давно нет,
Жизнь моя – судьба злодейка,
Мне везёт, как той индейке,
Что сегодня на обед.
Закурили табачку
На прохладном ветерку,
Глядь, галопом скачет всадник,
Я прицелился к нему.
Подпусти его поближе,
Прошептал ефрейтор рыжий,
И бери немного ниже,
Он добавил ещё тише.
Всадник вдруг остановился,
Видно, чем-то он смутился,
И глаза вокруг тараща,
Заскочил в лесную чащу.
Вот бы нам пальнуть из пушки,
Пошутил усач Гречушкин.
Каждый шутке улыбнулся,
Ведь пушкарь бы промахнулся.
День прошёл, настала полночь,
Не идёт враждебна сволочь,
Может, всадник что заметил?
Враг иной маршрут наметил?
Утром грохот, шум случился,
Маршем враг идти решился,
Барабан, кларнет играют,
«Баклажаны» наступают.
Вон француз идёт, гляди!
Да дави его, дави!
Подготовьте, братцы, пушку,
Чтоб ядром им по макушкам!
Конный строй вдруг показался,
Крик «Ура» у них раздался,
Эскадрон скакал стеной
И разбил пехотный строй.
Наши их вон превосходят,
С фланга пешие заходят,
Их Кутузов разгромил,
Всех французов перебил.
Лес стоит прям у речушки,
Движемся мы вдоль опушки,
Враг бежит к себе домой,
Из России из родной.
Спи ты, мой сынок родной,
Мамка сыну напевала,
Слёзы тихо утирала
Тёмной ноченькой одной.
Батька твой уж не вернётся,
Голову свою сложил,
Пусть молитва о нём льётся,
Чтоб он Богу послужил.
Засыпай ты, мальчик мой,
Не гляди на мои слёзы,
Очень страшно быть одной,
Вокруг нас лишь сплошь берёзы.
Вырастишь ты казаком,
Станем мы с тобой едины,
Грозным будь для чужаков,
Недругов нашей Отчизны.
Будешь чтить ты стариков,
Часто вспоминать о батьке,
Ведь он там, средь облаков,
Смотрит на тебя в кроватке.
В доме стало очень тихо,
Но в душе было всё лихо,
Стало горько и мальцу,
Тихо плакал по отцу.
Серый дождь окутал небо,
По стеклу текут ручьи,
Шпили башен смотрят смело,
К солнцу вверх из пустоты.
Башни эти – символ силы,
