Музыканты бодро запилили последний аккорд и опустили инструменты. Толпа разгоряченных зрителей разразилась аплодисментами и радостно взвыла. Потом в зале воцарилась относительная тишина. Фронтмен группы, название которой я не запомнил, с придыханием сказал в микрофон «Спасибо!» и объявил перерыв. Народ неспешно потянулся к бару.
– Еще мне водки налей! – увесистый кулак грохнул по стойке. – Учить она меня еще будет! Я свою норму знаю. Наливай, овца тупорылая!
Феечка за стойкой захлопала ресницами и беспомощно посмотрела на меня.
– Проблемы? – я присел на высокий табурет рядом с источником беспокойства. Престарелый хрен в кожаной куртке, на которой кожи от заклепок было почти не видно, на пальцах перстни с черепами, драконами и еще какой-то мифической фауной, седеющие и редеющие патлы свешиваются на плечи. Отчетливое пузико. Типаж понятен, в общем. Стареющий рокер.
– А ты еще кто такой? – взгляд помутневших глаз сфокусировался сначала на моем лице, а потом на бейдже «Служба безпасности». – А… Из этих… Тоже будешь жизни учить?
– Ни в коем случае, – дипломатично заверил я. – Просто выкину на мороз, если будешь буянить.
– Да? А ты знаешь, вообще, кто я такой? – патлатый хрен попытался привстать, но табуретка опасно качнулась, и он схватился за стойку. Феечка взвизгнула.
«Какой-то говнарь на пенсии», – подумал я.
– Это же я… Я стоял у самых истоков! – вдруг хрипло заорал он, рванув ворот кожанки. – Мы же на этой сцене… ууу… Как мы отжигали, мама не горюй!
Он упер голову в кулаки и тихонько взвыл.
– Может ему такси вызвать? – тихонько сказала феечка мне на ухо.
– Не заморачивайся, киса, – ободряюще сказал я. – Займись делом, там клиенты уже заждались своего мохито.
Феечка с готовностью упорхнула, оставив меня наедине с этим «монстром рока». Эй, он там не заснул, часом?
А, нет. Зашевелился и снова повернулся ко мне. Да уж, жизнь его потрепала. Сколько ему? От силы полтос ведь, как и мне. А выглядит на все семьдесят. Хотя что за чушь? А как он еще должен выглядеть? Явно ведь всю жизнь бухает, как не в себя. Проливая крокодиловы слезы над былыми «отжиганиями».
– Братишка, вот ты скажи мне… – мужик подался ко мне, обдав ядреным табачно-водочным перегаром. – Разве это рок? Да какой это, нахрен, рок… Они же кастрированные все! Панки? Ха! Да они настоящих панков даже не видели никогда! Вот ты прикинь, братишка, я к одному подошел, ну, чтобы выпить с подрастающим поколением. А он – веган! ВЕГАН! Я, говорит, алкоголь не употребляю, извините. Да какой он, в жопу, панк?!
– Владимир Львович, давайте я выкину этого обсоса, – это Степа. Шея шире головы, ширина лба – два пальца, свернутый набок нос. Хороший человек Степа. В недавнем прошлом мастер спорта по боксу в супертяжелом весе, поэтому клиентов старается не бить.
– Да брось, – я махнул рукой. – Видишь у нас тут ветеран «Рок-провинции». К нему со всем уважением надо.
– Так я его нежно выкину, – Степа оскалился. Ну, то есть, он, наверняка считал, что улыбается. – Со всем уважением. Я слышал, что раньше их менты на пинках гоняли, вот и вспомнит молодость.
– Нет в тебе чуткости, Степа, – я похлопал его по могучему плечу.
– Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли? – пожилой рокер снова рванул ворот куртки. На пол со звоном посыпались металлические запчасти. – Это что ли они? Эти… Эти… Да это же попса голимая!
Слово «попса» он выплюнул как самое грязное ругательство. Причем выплюнул в прямом смысле слова – забрызгав слюной глянцевую поверхность барной стойки.
– Рок-провинция! – продолжал разоряться он. – Где тот обрыган, который это убожество так назвал?! Приведите его сюда, я в глаза его посмотреть хочу!
– Если вам не нравится концерт, я могу вам такси вызвать, – мирно сказал я.
