Меня зовут Стёпа. Или как называет меня Ба – Хрррг.
У нас с Ба большие проблемы с коммуникацией, так как наши горла и рыхлые связки с трудом произносят хоть какие-то членораздельные звуки. Это немного огорчает, но не сильно, зато мы можем куда более важную штуку – думать.
В наше время без этой штуки никуда. Те, кто много говорил, громко буянил и мало думал, давно уже сгнили, провалились в ямы с кольями или сгорели в огненных ловушках. Мы с Ба стараемся держаться подальше от других, не издавать лишнего шума, потому и живы до сих пор.
Живы…Понятие, конечно, относительное. Если я мыслю и чувствую, значит ли, что я жив? Да, выгляжу немного иначе, чем всего два года назад. Лицо сильно побледнело и осунулось, местами проглядывается челюсть и остатки мышц, глаза стали какими-то блёклыми и невыразительными. Эх…Какие у меня раньше были глаза, вы бы только видели. То ли зелёные, то ли голубые, но точно не карие. Или карие. Вам бы понравились, вы бы точно втюрились в них по самые уши.
Ба снова разволновалась без особого повода и опять старается добраться на нашу кухню. Сколько же в ней осталось заботы и любви, раз она до сих пор хочет порадовать своего внучка свежими блинчиками. Молча стоит и нежно царапает межкомнатную дверь, иногда стукается об неё головой от бессилия.
Тяжёлая цепь и гиря, прикованные к её ноге, не дают быстро передвигаться, производят много шума, когда бьются о стенки коридора или замшелые двери. Последний подарок от моего деда, он остался с ней навсегда, в отличие от обручального кольца, которое пропало вместе с пальцем. Где она потеряла палец, вспомнить не могу, но срез был очень чётким и ровным.
Дед так любил её, что не отпускал до последнего. С чего-то он решил, что из миллиардов заразившихся именно его супруга сможет самостоятельно справиться со страшной болезнью. Это было очень мило и весьма наивно с его стороны. Первое время обнимал её, целовал в щёчки и гладил по голове, пока не заметил, что половина волос покинула место законной прописки. Никакие таблетки, витаминчики и даже уколы не помогали, вскоре наша бабуля начала превращаться в Ба. Однако, он не придумал ничего лучше, как приковать её к спортивному снаряду, пожелать нам удачи, громко хлопнуть дверью и погибнуть в очередном рейде мародёров.
Мародёры… или как их называет Ба – Хрррггг…
Как только всё пошло крахом их стало слишком много. Каждый второй выживший присоединился к одной из образовавшихся банд, которые делили между собой остатки города. Эти люди начали охоту друг на друга, но главное – на таких, как я и Ба, видимо, насмотревшись старых фильмов, в которых у нас была нелицеприятная роль. Стереотипы…
Ни я, ни бабуля ни разу в новой ипостаси не пробовали мозги. Меня от одной мысли про такое кушание воротит, жаль, что не могу сделать этого чисто физически. Даже когда очередная партия грабителей заходила в наш уютный домик и выносила последние ценности, мы не могли ничего поделать. Мы не могли защитить своё жилище и просто прятались в надежде, что это ненадолго.
Я просто смотрел на свои руки-веточки, которые едва могли сдвинуть двери, тихо лязгал зубами в пустом рту от беспомощности, но надеялся, что они быстро уйдут. Ба находилась в дальней комнате и ждала, стоя на месте, когда приду я и скажу, что рейд закончился. Со временем они нашли все наши запасы и разворотили даже подвальчик с баночками. Каждая была подписана и на каждой стояла дата, когда Ба их закатала, однако, людей не смутили даже вздутые крышки. На здоровье, нам не жалко, лишь бы не во вред.
Люди давно перестали быть людьми, которых я ещё немного помнил из своего прошлого. На моих блёклых глазах несколько раз они убивали друг друга из-за мясных консервов, рулона туалетной бумаги или пачки соли. Мы с Ба как могли прибирались за ними, двигая оставленные тела до кладовки. Ещё немного и она заполнится, а ведь тогда придётся тащить их до комнаты Вари. Ни я, ни Ба терпеть не могли бардак и зловонные кучи, от этого начинался натуральный зуд по всему телу.
