— Ну наконец-то! — облегченно, шумно и несколько сердито
выдохнул надо мной до боли знакомый голос. — Кэт, я знаю, что ты
пришла в себя! Открыть глаза можешь?
Хотела ответить что могу, но неожиданно губы отказались
почему-то повиноваться. Возникло ощущение, что мне кто-то заклеил
или зашил рот. Я запаниковала. Что за ерунда?! Кто надо мной так
пошутил? Неужели Шилли и компания взялись за старое? И глаза тоже
не открывались…
Дернула рукой, чтобы прикоснуться к лицу и проверить, что
сталось с губами, но рука, в свою очередь, не послушалась меня.
Тело вообще было чужим. Тяжелым, неподатливым, неотзывчивым.
— Так, с тобой все ясно, — устало выдохнула Илидана. — Прекрати
паниковать! Сейчас помогу. А не хватит сил самой, тогда позову
архимага Гриннела! Кэт, я не шучу, замри!
Подавить панику оказалось невероятно сложно. Все внутри меня
буквально кричало, что нужно куда-то бежать и искать где-то помощь.
Но Илидане я привыкла уже доверять, поэтому кое-как, но смогла
уговорить себя полежать тихо пару минут. А спустя меньше, чем
минуту смогла, наконец, открыть глаза и рот.
— Что со мной случилось? — было первым, что я спросила.
Шепот оказался слабым, едва слышным и таким ломким, что я сама с
трудом узнала свой голос.
— Не помнишь? — сидевшая на краю моей постели Илидана продолжала
сосредоточенно водить руками вдоль моего тела.
Покопавшись в памяти, я огорченно вздохнула в ответ:
— Последнее, что помню, это как «серый камзол» забрал меня из
академии, чтобы я помогла Яну. А потом словно кто-то выключил
память — чернота.
— Яну? — Илидана, уже державшая ладони над моими стопами, резко
развернулась ко мне и наградила внимательным взглядом.
Я смутилась:
— Ну… Себастьяну Шалиньяну… Менталисту… Обнаружилось, что мой
массаж начисто снимет ему головную боль после допросов, и Его
Высочество Эльдан распорядился приписать меня к нему на постоянно.
Я так часто встречалась с ним в последние дни, что он мне стал уже
родным. Кем-то вроде старшего брата…
Голос увял окончательно. И я неловко замолчала, пытаясь понять,
почему соврала Илидане. Почему не призналась, что Ян для меня
гораздо важней брата. Целительница же, неожиданно поджала губы,
отвела глаза, отвернулась, встала и пошла прочь, на ходу сообщив
мне:
— Позову архимага. Он приказал сразу же сообщать ему, если тебе
станет хуже, и если ты очнешься.
И не успела я опомниться, а целительница уже исчезла из виду,
оставляя после себя почти осязаемое ощущение бегства. Проводив ее
озадаченным взглядом, только сейчас заметила окружающую меня
роскошь. И слегка обалдела. Насколько я помнила, балдахинов над
кроватью в академии не было. Даже в комнате Илиданы. Но сейчас надо
мной нависало нечто роскошное, золотисто-карамельное, украшенное
порхающими бабочками и кокетливыми рюшами по краям. От
неожиданности и удивления даже слабость отступила, а у меня
получилось сесть в постели и осмотреться.
Полог над кроватью сильно ограничивал мне обзор. Но увиденного
хватило, чтобы понять: комната, в которой я открыла глаза, была
незнакомой и абсолютно чужой. Роскошная мебель, толстый ковер цвета
топленых сливок на полу и огромный букет цветов, одновременно
похожих на розы и пионы из моего мира на тумбочке у кровати. Это
еще что за рай для мажоров? Куда меня угораздило на этот раз?
Сильно хотелось встать и осмотреться, но слабость накатывала
волнами и периодически начинала кружиться голова. Поэтому от идеи
покинуть постель пришлось отказаться. Так я и просидела на месте до
тех пор, пока в проеме раздвинутого балдахина не возник бесшумно
архимаг Гриннел.
— Проснулась наконец-то? — добродушно поинтересовался мужчина. —
Ну и напугала ты нас всех! Особенно Их Величеств!
