— Гля-янь, Окул, что я нашел! Русалка! — Противный,
скрипуче-визгливый голос перфоратором вонзился мне в мозг. —
Живая-я-я… Окул, глянь, она живая!!!
От этого визга я невольно поморщилась. Не знаю, как там
неведомая мне русалка, а я сейчас от головной боли и этого
противного, ввинчивающегося в черепную коробку голоса точно отброшу
концы. Лежать было холодно, жестко, неудобно и почему-то мокро. Под
ладонью правой руки явственно хлюпала вода. Ноги окоченели
полностью, и я их почти не чувствовала. Что произошло и где я –
совершенно непонятно. Но это не повод валяться в луже. Так недолго
застудить все, что можно и все, что нельзя. Или превратиться в
русалку. Стоп. Русалку?!
Шок помог открыть глаза. И я рывком села. И тут же с ужасом
затрясла головой, невольно вызвав усиление головной боли. Я где-то
упала и разбила свою многострадальную головушку? И сейчас валяюсь в
коме? Или у меня просто глюки? Какие русалки? Русалок я не
заметила. Но передо мной простиралось неприветливое, свинцово-серое
море. Справа и слева, на сколько охватывал взгляд, тянулся пляж под
прикрытием невысоких песчаных холмов.
Равнодушные волны, неспешно набегая на песок, размеренно лизали
мои ноги до самых колен, намочив старенькие джинсы и стоптанные
кроссовки. Под ладонью, на которую я опиралась, тоже уже собралась
небольшая лужа. Оно и не удивительно, я сидела на мокром песке
прибрежной полосы. Но как?! Как, черт возьми, из маленького городка
в средней полосе России я вдруг в одночасье оказалась на морском
берегу?
Кое-как поднявшись на ноги, я брезгливо отряхнула с рук налипший
на них песок. Потом чуть подумала, и обтерла ладони о джинсы.
Штанам уже хуже не будет, а так руки будут хоть немножечко чище.
Холодный ветер мгновенно вцепился в мокрые тряпки, тысячью острых
иголок вонзаясь в кожу. Дрожь пробежала по позвоночнику вниз. Я
поморщилась и выругалась вполголоса. Если в ближайшие минуты я не
найду способ переодеться в сухое, будет беда. Подохну непонятно где
на старости лет от воспаления придатков и перитонита.
Неожиданно заистерил обладатель скрипуче-визгливого голоса:
— Но! Но! Ты чего это удумала, нечисть морская? Чаровать
меня собралась?! Да я тебя сейчас!.. Я знаю самый надежный способ
обезвредить русалку! Я тебя сейчас!..
И тут я наконец обратила внимание на того, кто стоял передо
мной. И невольно икнула с перепугу. В голове почему-то сразу
всплыла виденная в далеком-предалеком детстве иллюстрация к
«Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил».
Передо мной стоял, сдвинув на лоб шапку-ведро, типичнейший
обитатель русских народных сказок. Над такой же неопрятной, как и
прическа, бородой-лопатой задиристо торчал классический нос
картошкой. Неопределенно-серая длинная рубаха подпоясанна веревкой
под животом. Полосатые, видимо, когда-то бывшие бело-голубыми, а
сейчас блеклые и линялые штаны гордо сверкали новенькой латкой в
красный горошек над правым коленом. А ниже этого безобразия, я
невольно икнула, было как раз то, что в старые времена называли
онучи. И вот этот странно-сказочный тип, лихорадочно сверкая
глазками-маслинами из-под косматых бровей, судорожно шарил рукой у
себя под подолом рубахи.
Действия мужика настолько не вязались с его же словами, что я
ошарашенно уставилась на него во все глаза, ожидая, что же будет
дальше. Но уже в следующую секунду побагровела. Нащупав под рубахой
то ли пояс, то ли шнурок, мужик рьяно за него дернул и резво
принялся стаскивать с себя видавшие виды порты.
Страха не было. То ли мужик выглядел настолько потешно, то ли у
меня за годы вдовства в голове прочно укоренилось мнение, что на
сорокасемилетнюю женщину в наше время может польститься разве что
бомж или маньяк. Мужик напротив меня ни бомжом, ни маньяком не был.
Скорее, был похож на реконструктора или косплеера. То есть, в моих
глазах выглядел довольно безобидно. Правда, недолго.
