Неужели меня действительно убьют?
Нет, они не могут это сделать! Я все-таки дочь герцога!
«Незаконнорожденная», – тихо выдал
внутренний голос.
Лишняя.
Ненужная.
Липовая невеста, которая никогда не
станет женой.
Истинная причина того, зачем меня на
самом деле привезли в другую страну, оказалась тем недостающим
фрагментом, который расставил все по местам. Непонятные до этого
поступки отца, его разговоры, перешептывания за моей спиной –
всему этому нашлось объяснение. Нет, не женой Ллойда или Канлира
мне предстояло стать у горцев, а жертвой.
Словно во сне я поднялась на второй
этаж в свою маленькую комнату в придорожной гостинице. Я будто
оглохла и ослепла, придавленная пониманием интриги, которую задумал
герцог. Какая-то часть меня не верила в то, что можно так
расчетливо и хладнокровно послать свою дочь на убой. И, тем не
менее, факты говорили об обратном. Казалось, отец предугадал и
спланировал все. Мне оставалось только… что? Сложить руки и
дожидаться своей участи?
Ну, уж нет! Я найду выход. Пусть
кажется, что его не существует. Найду. Смогу, сумею. Только нужно
хорошо подумать…
За два месяца до
этого…
Первое, что я увидела, возвратившись
из леса с полной корзиной ароматной земляники, – толпу селян
возле моего дома. Дыхание перехватило от волнения. Неужели бабушке
стало плохо? Или что-то с братом? Я ускорила шаги, и корзина
зацепилась за сарафан, но мне это ничуть не мешало.
– Что случилось? – почему-то шепотом
спросила я, обращаясь сразу ко всем.
– Да вот она! – услышала я
громкий голос Донда, нашего старосты. – Стана, ну-ка подь суды.
Расступитесь все.
Многочисленные соседи потеснились, и
я, наконец, увидела причину столпотворения. Сначала мой взгляд
уперся в узкую, вытянутую морду чистокровного харисийца. Породистый
жеребец, стоивший как треть нашей деревни, с философским
спокойствием стоял возле старого покосившегося плетня и свысока
поглядывал на сельских жителей.
На фоне тонконогого высокого коня, я
не сразу заметила всадника, стоящего у седельных сумок вполоборота
ко мне. Когда же я перевела на него взгляд, то и вовсе забыла, как
дышать. На мгновение показалось, будто я попала в детство и
стою не возле покосившегося забора, а в герцогской конюшне. И
господин Алан, такой же, каким я видела его в последний раз
(строгий, худощавый, с короткой бородкой, заплетенной в тонкую
косицу), достает что-то из притороченных к седлу сумок. Даже одет
очень похоже: зауженные штаны, высокие сапоги со шпорами, легкая
светлая рубаха и коричневый жилет, на лацканах которого
переливаются вышитые особыми золотыми нитками уголки. Такие знаки
отличия могли носить только доверенные посыльные
дворян.
– Вот, пожалуйста, мы, если нужно,
все сделаем, подберем любую девку для работы в особняке, али
для еще чего, – бубнил староста, пока владелец редкого жеребца
застегивал седельную суму.
– Спасибо, вы уже
напомогались, – голос Алана, казалось, заморозил бы ядреную
терновую наливку, – Его Светлость прислал письмо и приказал
доставить именно её, а не другую девку.
Алан, развернувшись ко мне лицом,
вздернул подбородок и посмотрел в глаза. Нет, первое впечатление
было ошибочным. Прошедшие годы отпечатались на лице доверенного
слуги герцога: морщины избороздили лоб, собрались в складки возле
глаз и губ, и только взгляд остался прежним – строгим и
проницательным.
– Так мы – люди тёмные, не разумеем,
нам надо понятней… – продолжал оправдываться староста, а до меня,
наконец, дошел смысл.
Герцог, получается, приказывал
доставить в поместье меня, а ушлый Донд подсуетился и направил
кого-то еще. Не сложно понять кого. Линку – свою внучку, которая
якобы уехала помогать тетке в соседнее село.
