Хуже этой ночи я не помню. Меня душили кошмары. Непонятные,
смазанные образы и мой беззвучный крик, бьющийся о стену
прозрачной, зеркальной пелены. Она мерцала, словно пыталась
привлечь еще больше моего внимания, показать что-то. Но в последний
момент по ее поверхности расползались клубы дыма. Я уже охрипла от
крика, когда меня с силой вытолкнуло из сна. Отшвырнуло в
беспроглядную темень, которая с радостью меня засосала с брезгливым
«чавк». Меня проглотили. Больше я себя не ощущала. Растворилась.
Меня не стало. Совсем.
Когда очнулась, лежала на кровати, словно на поле боя. Надо мной
нависла перепуганная Милисент. Ее глаза, расширились от ужаса.
«Что?» - немой вопрос. И страх ответа.
- Т-ты, как? Это кошмар какой-то. Что тебе снилось? Я чуть с ума
не сошла, пока пыталась тебя разбудить! Ты так кричала… - Сенти
обхватила себя руками. Ее трясло.
- Не знаю. Не помню, - язык не слушался. В горле пересохло.
- Я не знаю «что»! Мне так плохо…
- Совсем ничего не помнишь? Ты совсем мокрая, словно тебя в реку
с головой макнули, - подруга заботливо убрала влажные пряди волос с
моего лица. – Рубашку хоть выжимай. – Её руки еще вздрагивали
от пережитых эмоций, но она не переставала меня успокаивать, как
будто эта забота была спасением и для нее.
- Помню ощущения. Но не могу описать… Не могу. Не знаю, как.
Извини, что напугала тебя. Ты сама еще на ногах едва держишься, а
здесь еще я…
Время, проведенное в больнице, Милисент мало чем помогло. Потеря
детей сильно ударило по здоровью «зеленушки». Она похудела еще
сильнее и стала прозрачной, как приведение. А теперь и я ее в
добавок напугала, словно Сенти мало пережитого.
- Да что уж там… Плохо, что ты ничего не помнишь. А принцесса
Священных так и не появлялась? – Сенти взглянула на меня с
затаённой надеждой и отвела взгляд – поняла и без моего ответа.
Но я все равно ответила:
- Нет. Даже не знаю, что думать.
- Ладно, пошли в душ. Будем тебя в чувство проводить. Нужно же
хоть кому-то из нас двоих твердо стоять на ногах.
Я грустно улыбнулась – это была правда. Защитник из Милисент
сейчас никакой. Адепт Милан с того злосчастного дня не появлялся в
поле нашего зрения. Разговоры «за спиной» больше касались Милисент
и адепта Ишара. А он сейчас сидел в изоляции до появления
ректора.
В груди резко разлилась боль. Я застыла на полувздохе. Время
замерло. Все вокруг померкло и скукожилось в одну единственную
точку. И я стала куда-то проваливаться. Снова.
Не успела. Щеки полыхнули огнем. Подруга меня не жалела.
Ощущения догнали чуть позже. Уж очень «от души» она приложилась к
моим щекам и теперь, морщась, дула на свою ладонь.
- Даже не вздумай! – прошипела Сенти. – Вот сдам тебя в руки
ректора, тогда хоть сутками в обмороке валяйся. Поняла? И когда
только Сидар вернется? – она всхлипнула.
Резкая смена языка эмоций отрезвила сильнее, чем
рукоприкладство.
- Я поняла! Поняла. Все! Успокойся, - с силой запустила
ногти в ладони, чтобы не провалиться в бессознательное состояние.
Снова. Вот только поняла я и то, что с нашими что-то случилось.
Одно упоминание Сенти о Сидаре и ректоре – и меня снова прошило
болью. Но говорить об этом не стоит. Нельзя! Не при Милисент. Не
при ее нынешнем полувоздушном состоянии.
И я промолчала. Сцепила зубы и попыталась сползти с кровати. Это
было тяжело. Кто сказал, что эмоции не выматывают до состояния
тряпки? Врут! Тело не слушалось. Но с помощью упрямой колабриды я
осилила земное притяжение и приобрела вертикальное положение.
Иногда привычные вещи невыносимы или недоступны. Ноги тряслись.
Только «зверский» взгляд «зеленушки» и ее слабосильная поддержка
помогли сделать шаг в сторону двери.
- Подожди, - я перевела дух. – Дай с духом собраться.
