В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери
И услышал стук такой же, но отчетливей того.
"Это тот же стук недавний, – я сказал, – в окно за ставней,
Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,
Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -
Ветер – больше ничего".
Эдгар Аллан По, «Ворон» (Перевод М. Зенкевича)
Пролог
Она почувствовала легкое прикосновение к своему плечу и поморщилась. Среди мелькавших во сне обрывков воспоминаний возник неприятный образ высокого человека, неподвижно стоявшего посреди комнаты старого дома. В тусклом свете луны неясная фигура то появлялась, выныривая из полумрака, то исчезала. И человек непрерывно бормотал. Он разговаривал сам с собой, яростно жестикулировал, а затем замирал на несколько секунд и, казалось, прислушивался к звукам приближающегося ненастья. Внезапно он стремительно пересек комнату, шлепая босыми ступнями по деревянному полу, и остановился возле запертой двери.
Девушка шевельнулась, почувствовав движение холодного воздуха, повернулась на бок и поискала рукой одеяло. Услышала шорох одежды и вопрошающий шепот, переходящий в причитания: он один? Он точно здесь один? Голос тонул в звуках усиливающегося ветра. Незнакомец несколько раз дернул за ручку двери, а потом заплакал, тоскливо и жутко, продолжая что-то говорить сквозь слезы. Едва различимый шепот, похожий на шорох сухой листвы, гонимой холодным осенним ветром по тротуару, становился громче. Вторгшееся в сознание спящей девушки видение рассыпалось, но всхлипывания и причитания никуда не делись. Пугающие звуки полностью заполнили помещение, стали громче, и девушке показалось, что кто-то склонился над ней и назвал ее по имени. Она вздрогнула… и проснулась, не до конца понимая, где находится, замерла и задержала дыхание, услышав тихий скрип возле входной двери. Резко открыла глаза, зрачки расширились, и воздух с шумом вышел из легких, окутав облачком пара окаменевшее лицо.
Посторонние звуки затихли в тот самый момент, когда она очнулась, словно за ней следили. Заперла ли она дверь? Эта мысль показалась ей абсурдной, она помнила, как выкурила перед сном на крыльце сигарету, затем зашла в дом и закрыла за собой дверь. С лязгом задвинула металлический засов и накинула крючок на петлю, а после проверила все ставни. В маленькой комнате старого дома, кроме нее и спавшего рядом ребенка, никого не было и быть не могло.
И все же она чувствовала присутствие того, кто бродил в ее сне по дому. Анна потянулась к занавеси и тут же отдернула руку обратно. Что я буду делать, если за ней кто-то стоит? Заглушив внутренний голос, она решилась и медленно потянула грубую ткань на себя, занавеска, цепляясь за узелки, поползла по веревке, пока полностью не открыла взору комнату. В темноте едва различимо виднелись контуры окон, лунный свет пробивался сквозь щели рассохшихся ставен, рассекая тонкими призрачными полосками доски пола. Вновь появился неприятный запах, сырой и затхлый. Так пахнет в старых подвалах и в заброшенных домах, где сквозь разрушенный потолок во время дождя просачивается влага, а на исписанной ругательствами стене под отклеивающимися обоями растет черная плесень.
С восходом солнца вонь исчезнет. Она всегда пропадала на рассвете, несмотря на то, что окна и дверь оставались запертыми.
Видения, возникающие у меня в голове, создают запахи? И не только запахи, Анна, но и звуки. Ты уверена, что они существуют лишь в твоем воображении?
Она ни в чем не была уверена. Ни в реальном существовании ночного гостя, ни в том, что не сходит с ума. Анна натянула одеяло на ноги, продолжая внимательно прислушиваться. Судорожный вдох, другой, она старалась унять дрожь в руках и успокоить дыхание, и постепенно ей удалось это сделать. Только сердце продолжало нервно биться, отдаваясь в ушах глухими ударами. Она проверила время, часы показывали половину третьего. Положив старую отцовскую «электронику» на полку, где лежали сигареты и перочинный нож, она накрыла своей толстовкой свернувшегося в калачик у стены ребенка. Сидя на краю печи, девушка держала руку на плече мальчика, словно хотела предупредить его крик, если тот вдруг проснется.
