- Это-революция.
Анна Тимофеевна удовлетворённо хрюкнула, вписала карандашом
последнее слово в клеточки гигантского кроссворда и захлопнула
тонкий журнальчик в красочной обложке.
- Надо же, кто-то ещё вставляет в кроссворды такие слова, - она
погладила ладошкой глянцевый лист и задумчиво уставилась в
пустоту.
- Революююция тыы научила нас, - вдруг пропела высоким голосом
Анна Тимофеевна слова известной песни группы «ДДТ».
Надо сказать, что и группу, и в целом творчество Юрия Шевчука,
её фронтмена, Анна Тимофеевна обожала. Ещё тридцать лет назад,
будучи совсем юной пятидесятилетней девушкой, она не пропустила ни
одного его «живого» концерта в Питере.
- Вееерить в несправедливость добраааа! - прорычала старушка,
понизив регистр голоса до басов и, раскинув в стороны руки со
сложенными в рокерскую «козу» пальцами, сильно откинулась на спинку
кресла.
Кресло резко качнулось и Анна Тимофеевна, совершив в воздухе
сальто мортале назад, приземлилась на белый пушистый ковер у
новенького камина.
- Вот говорила же Петьке: не покупай кресло-качалку, возьми
обычное! -проворчала старушка, сидя на ковре и потирая ушибленную
голень, - Ведь убилась бы если б не толстый ковёр, ей богу!
По правде говоря, внука- Петьку Анна Тимофеевна очень любила. Он
платил любимой бабушке той же монетой и старался всячески улучшить
её быт в дачном доме. В камин старую печку он переделал ещё летом,
а мягкий длинноворсовый ковёр и кресло-качалку из лакированного
дерева привёз на прошлой неделе, поэтому к ним пожилая женщина ещё
не приноровилась: Ковёр не знала, как чистить и сперва собиралась
его скатать и спрятать в кладовку, а в кресло садилась с опаской и
старалась не раскачиваться.
- Вот чего ты сегодня раздухарилась, старая? – попеняла себе
Анна Тимофеевна, любовно погладила спасший её кости ковёр и решила
от него не избавляться.
Потом, как была, на карачках, доползла по ковру до окна и
выглянула из-за полуоткрытой белой ситцевой занавески в мелкий
пурпурный цветочек: не видел ли кто с улицы её феерического полёта
и не загубил ли он в этом случае её репутацию.
Анна Тимофеевна Голованская, в просторечье баб… Да, какое там
просторечие! Анна Тимофеевна Голованская была самым уважаемым
членом дачного товарищества с праздничным названием «Первомайское».
И вовсе не из-за возраста, хотя и была здесь единственной, кто
перешагнул уже 80-летний рубеж. И даже не потому, что отстояла свою
небольшую дачу на шести сотках в период, когда маленькое
садоводство, находящееся в престижном курортном районе, начали
атаковать нувориши всех мастей. Они с лёгкостью выселяли местных
старожилов за смехотворные деньги, объединяли нарезанные ещё
советским государством на одинаковые небольшие прямоугольники
участки и отстраивали на месте щитовых домиков с рукотворными
парниками свои каменные хоромы. Но ни деньги, ни запугивания
спалить или раскатать её бревенчатый дом, не сдвинули Анну
Тимофеевну с места. Она не собиралась расставаться с домом, который
построил своими руками её любимый, ныне покойный, муж.
«Палите!-сказала Анна Тимофеевна крепким мужичкам в одинаковых
чёрных кожаный куртках,- Только со мной палите!» И улеглась на
приступок у дверей дома, выставив перед собой алюминиевую канистру
с керосином.
На такое уже бесчинство никто не решился и отчаянную женщину
оставили в покое, застраивая большими домами всю территорию по
периметру её маленького участка. Теперь покосившийся и местами
отваливший штакетник её невысокого забора соседствовал с кирпичными
стенами, что вполне устраивало Анну Тимофеевну: сами того не желая,
они отгородили и защитили участок пожилой женщины от воришек,
непогоды и любопытных глаз. Не закрытой осталось только часть,
примыкавшая в подъездной дороге, поэтому просматривалась с неё
очень хорошо и невысокие ёлочки, заботливо высаженные внуком, ни
фактурная выкованная калитка не мешали обзору участка.
