- Где эта проклятая девчонка? - услышала я недовольный голос
тёти, подходя к двери дома. – Никакого толка от неё, - продолжала
ругаться она.
Опять мне попадет, только за что? Она же сама меня за водой
послала.
Я тяжело вздохнула, перехватила дужку ведра и открыла дверь.
- Пришла, - грозно высказалась тетя Фима, сверкая голубыми
глазами и садясь на стул. Тот жалобно затрещал. – Сколько можно за
водой ходить? Опять ты ленишься, неблагодарная.
Я опустила тяжелые ведра на деревянный пол и смиренно склонила
голову. Руки ныли от работы, и хотелось только одного – лечь в
кровать и хоть ненадолго дать отдых телу.
- Мамуль, оставь её, - услышала веселый голос Марфы и даже
слегка удивилась. Неужели она меня защитить решила? – Ужинать пора,
- нет, не заступилась.
- Уже иду, доченька, - ответила Фима, и перевела взгляд на меня.
– Марш наверх. Останешься без ужина.
Я привычно склонила спину в поклоне, стараясь скрыть лицо, чтобы
не показать, насколько мне надоели теткины придирки. Вечно она всем
недовольна. Что я снова сделала неправильно? Работаю от зари до
зари и все не так. Однако стоит мне проявить непокорность, как тут
же тетя возьмется за ремень или палку. Но самое обидное, что своих
дочерей она никогда не била.
С трудом сдерживая набежавшие слезы, я поплелась наверх. В
огромном, двухэтажном доме «любимые родственники» выделили мне
маленький уголок на чердаке, посчитав, что большего я не
заслуживаю. Привычно открыв дверь, которая протяжно заскрипела и
чуть не упала с петель, я направилась к одиноко стоящей кровати.
Желудок заныл, требуя еды, и мне пришлось лечь, чтобы хоть немного
заглушить его позывы. Есть хотелось неимоверно, ведь пообедать я не
успела. Тетя загрузила меня работой по самое горло, я даже присесть
за ведь день не смогла. Но жаловаться на – это грех, ведь, по
словам родственницы, только благодаря ей у меня есть крыша над
головой. Она вообще очень любила лишний раз напомнить мне, что я -
пустое место и в их доме могу рассчитывать лишь на мимолетное
снисхождение. Обидно, ведь ничего плохого я им не сделала. Но одно
лишь мое существование доводит тетю до икоты. Порой очень хочется,
чтобы все мои так называемые родственники исчезли.
Знаете, я не могу сказать, что Фима плохой человек, но и хорошей
её назвать трудно. Конечно, ради дочерей она сделает что угодно, да
и меня встретила весьма приветливо. По крайней мере, мне так
казалось в силу своего юного возраста. Все изменилось, когда я
немного подросла и смогла выполнять поручения. Мне по несколько раз
на дню могли напомнить о том, что я жива только благодаря заботе
тетушки.
- … Я приютила тебя, дала хлеб и одежду, - причитала тетя,
стоило мне совершить хоть какую-то провинность. – А ты ленишься и
совершенно не слушаешь меня.
Мне было обидно до слез слушать подобные обвинения. Я старалась
выполнить все поручения как можно лучше, чтобы хоть раз услышать в
свой адрес похвалу или увидеть ласковый взгляд. Но вместо этого мне
доставались лишь обвинения в непокорности и прочие придирки.
В доме я – изгой. Некая девочка для битья. Когда родителей
убили, я перенесла такое потрясение, что перестала говорить. Надо
отдать должное Фиме, она пару раз показывала меня знахарям, но те
лишь разводили руками, не зная чем помочь. Если честно, то тетка
сначала забирать меня не хотела. Зачем ей лишний рот в семье, где
детей итак хватает. Потом, видимо, пожалела сиротинку, хоть на нее
это и не похоже. Скорее всего, просто решила извлечь выгоду из
моего пребывания в её доме. Ведь у меня нет даже собственной
одежды, все достается от сестер. Причем, большая часть в таком
виде, что даже нищему не отдашь на лоскутки. Ладно, я хотя бы не
живу на улице и не питаюсь отбросами, хотя могла бы, если бы Фима
не забрала меня в свой дом. Я должна быть благодарна, но глубоко в
душе мне противно так жить, а точнее существовать, подчиняясь воле
родственников.
