– Вы не можете нас выселить! – кричу я и выбегаю из
покосившегося домика на улицу. За мной идет Эрик, мой малыш.
В руках сын держит корку белого хлеба и испуганно хлопает
голубыми глазками. Экономя на жилье, я могу покупать ему более
менее качественные продукты, но если нам повысят аренду, то что
делать? Голодать?
Хозяйка стоит на тротуаре уперев руки в бока и нагло смотрит.
Толстая, лоснящаяся, жестокая.
– Тогда плати больше. Знаю, имеешь заначку. Вон малец хлеб
пышный ест. И мясо покупаешь, соседи донесли.
Втягиваю воздух и считаю до десяти, чтобы не раскричаться.
Умолять эту женщину бессмысленно. Да, она договорилась со мной на
четверть серебрушки в месяц, но узнав, что я стала подрабатывать,
решила стрясти лишнее. Ей плевать на меня и моего сына.
– Мы освободим помещение до конца месяца, – говорю холодно.
– А деньги мне сейчас нужны, – кидает мне в лицо жаба.
– Э, нет, – я ухмыляюсь и тоже подбочениваюсь. – Мы заключили
магический договор и пока не истечет месяц, ничего не получите.
– А я сейчас жандармов как вызову, – раздраженно хмурится тетка.
– Утащат в тюрьму, и тебе там не понравится. Малек твой один
останется.
– Вы мне не угрожайте, – краем глаза замечаю, что сын испуган и
в груди вскипает едкая злоба на жабу. – Я свои права знаю. Зовите
жандармов.
Хозяйка квартиры отходит назад недовольная, тычет в меня толстым
пальцем.
– Не выметешься до конца месяца, я тебе устрою. Обрразованная, –
последнее слово выплевывает как оскорбление.
Поворачивается ко мне жирной спиной и удаляется. Хлопают ставни
– это соседка, что доложила о подработке, прячется, подслушав
разговор.
У-у-у, твари, но ничего не поделаешь – приходится жить в этом
обществе.
Обнимаю Эрика за плечи и веду в дом.
– Почему тетя хочет нас выгнать? – спрашивает малыш.
– Она злая, но мы обязательно найдем выход.
Эх, есть одна идея, но я не планировала сниматься с места так
быстро. Думала поднакопить деньжат, немного встать на ноги... и на
тебе. Стервятница решила поднять арендную плату за эту трухлявую
развалюху.
Чтобы нормально кормить сына, приходится постоянно жаться к
печке в холода, в жаркие дни распахивать все окна, подставлять тазы
под протекающий потолок.
Но зато мой сын ест мясо и фрукты.
Мы с Эриком проходим в кухню, где у меня разложены материалы для
изготовления свечей. Я начала заниматься этим недавно. Сдала в
ломбард кулон, которой моя предшественница хранила в бархатном
мешочке, и купила кокосовый воск.
Бывшая владелица тела правда просила не продавать кулон и
кольцо, и даже из мешочка их не доставать.
«Ни в коем случае, никогда и ни за что», – специально
предупредила сердитым шепотом.
Но жизнь внесла свои коррективы. Кушать-то надо, за жилье
платить как-то надо. Вот я и решилась через столько лет, наплевав
на запрет. А что страшного случится?
Прикрываю окно и иду стряпать. У нас нет морозильных артефактов,
поэтому все что покупаю, сразу готовлю. Жаба отвлекла меня, когда я
резала овощи, чтобы пожарить их с мясом. Я обещала сынишке лагман с
лапшой.
Он его никогда раньше не пробовал, а я в своем мире любила это
азиатское блюдо.
– Мам, а ты почему окошко закрыла? – спрашивает сын и
вскарабкивается на колченогую табуретку.
– Я его не до конца закрыла, – отвечаю и кладу бараньи ребрышки
на сковороду.
Продуктов нам вечно не хватает и приходится извиваться, чтобы
придумывать блюда повкуснее да посытнее. Только благодаря удачно
сбытой партии свечей удалось приобрести баранину.
Эрик откусывает от горбушки и жмурится. Он дракон и растет
быстро, ему нужно хорошо питаться. Одно утешает – ящеры в Дургаре
нелетучие... то есть, не обращаются, но все равно являются
магическими существами.
Слежу за тем, как тщательно прожевывает Эрик хлеб и на душе
становится теплее. В моем мире я бы сказала «испортишь аппетит», но
в Дургаре это не актуально. Ребенок сметает всё, что я ему даю,
ведь деликатесами жизнь нас редко балует.
