1 глава.
Пересечение дорог, переплетенье
судеб.
Безысходная топь.
Диск зимнего, почти белого солнца, низко спустился над
огромным болотом, похожим сейчас на белоснежную пустыню. Порывы
сильного ветра, гуляющего по нему, пригибают к земле тонкие
стволы редко растущих, здесь, деревьев, а серая змейка поземки,
перетекая и искрясь тонкими ручейками ледяного песка, ползет
по теням от их скрученных, словно болезнью веток и от этого темные,
узловатые линии кажутся ожившими щупальцами морских чудовищ.
По низине со стороны Темных гор, пересекая наискосок
эту унылую местность, тянулась цепочка черных следов. По неглубоким
сугробам в сторону видневшегося вдалеке леса шел одинокий орк.
Болотная грязь даже на морозе не замерзала, а только покрывалась
тонкой, ледяной коркой. Когда он, шагая, наступал на неё, лед
ломался и орк проваливался, крепко увязая в трясине по самую
щиколотку. Обратно болото неохотно отпускало своего пленника,
издавая мерзкий, чавкающий звук, а на снежном покрывале оставался
большой, грязный овал с вваленными внутрь краями. Орк шел довольно
медленно, хромая на правую ногу, его грубо вылепленное лицо слегка
морщилось, когда конечность глубже проваливалась в трясину, давно
раздробленная коленка сгибалась с трудом, причиняя при движении
дискомфорт, граничащий с болю. Впрочем, к боли он привык, большую
часть своей жизни он провел в плену у гоблинов. Где-то там,
на склоне гор за его спиной, находилась старая крепость, в которой
великана держали в рабстве, и орк с каждым шагом стремился убраться
от нее как можно дальше.
Из-под густых бровей, вдаль внимательно и
настороженно смотрели небольшие, умные глаза, окруженные сетью
глубоких морщин. От правого края толстых губ наискосок по
переносице, перечерчивая все лицо, шел шрам. Из нижней
челюсти, верх, торчали два желтых, коротких клыка.
Несмотря на мороз, его голова была ничем не прикрыта и ветер
нещадно трепал темные, жесткие, как конская грива волосы. Они были
неровно обрезаны, точно не ножницами, а каким-то грубым орудием,
скорее всего ножом. Коротко, почти до самой кожи по бокам, а сверху
оставался гребень из более длинных прядей, в которые сейчас набился
и не таял снег. У орка были остроконечные, все изодранные ушки,
похожие на свернутые в дудочку листья, прислушиваясь, он
постоянно ими шевелил.
Как росшие здесь деревья - являлись лишь жалкой пародией
на настоящие, так и он, был сейчас лишь бледной копией
представителей своего народа. Орк был высоким, но очень худым и
напоминал собой большой балахон, одетый на вешалку. Его шкура,
темно – травянистого оттенка, типичного для взрослого мужчины –
орка, была бугристая, вся густо усыпана бородавками и рубцами от
ран. Отчетливо был виден след от ошейника. Кожа под широким,
железным ободом, который он носил много лет, постоянно потела и
гнила, образовав на шее что-то на подобии витого шрама.
Надежной защитой от ветра и снега, сыпавшего из тяжелых,
низко весящих туч, ему стала грубо выделанная шкура оленя,
накинутая на плечи. На груди орк запахнул её крест-накрест и
завязал края сзади на поясе. Он ободрал её с найденного на
предгорье оленя. Испугавшись чего-то, тот спрыгнул со скалы и
переломал ноги. Животному, буквально упавшему на него с неба, он
очень обрадовался, все время своего путешествия орк голодал. Не
останавливаясь, великан ел оленину сырой прямо на ходу,
просто отрывая зубами куски мяса.
На бедра орка, заменяя ему штаны, была намотана широкая,
грязная тряпка. Это видно был обрывок старого покрывала, найденный
им в развалинах покинутого замка. На ноги, в замен
сапог, примотаны были куски той же шкуры и хорошо обвязаны
полосками ткани, оторванными от набедренной повязки - чтоб не
забивался снег.
