Сергей
– Стой, дрянь мелкая! – слышу сбоку грозный крик. – Держите ее!
Оборачиваюсь.
Из продуктового магазина недалеко от меня, выбегает рыжее чудо. По другому не назвать.
Совсем маленькая девчушка лет шести. Копна светлых чуть волнистых волос с рыжим отливом торчит и развевается из-под шапки. Одета в видавшие виды курточку. Да, вся ее одежда, видно, дешевая, но чистая и опрятная. Ножки в малюсеньких ботиночках тонут в слое свежего пушистого снега. Копна волос подпрыгивает на каждом шагу. И напоминает мне беличий хвост.
Подмышкой девочка держит голову мягкой игрушки белого цвета. Вроде, гусь. Остальная часть плюшевой птицы болтается на длинной шее. А именно массивная задница гуся волочится по снегу, подпрыгивая на кочках.
Гусь, как и одежда на ребенке, тоже, далеко не новый.
Следом за девочкой выбегает пузатый мужик в форме охранника. Он и кричал.
Рыжее чудо несется как раз в мою сторону. На маленьком юном очень эмоциональном личике сильный испуг. Глаза мокрые. В голой ладошке, хотя на улице уже легкий морозец, небольшое зачуханное яблоко.
Серьезно?
Охранник бежит за маленькой девочкой и орет, словно гонится за опасным рецидивистом. Она же просто яблоко взяла. Одно единственное. И то, которое никто бы и не купил. Девочка, вообще, не выглядит той, что будет воровать.
А я в таких вещах разбираюсь. Сколько таких людей повидал. Сам, считай из такой клоаки вылез.
Рыжее чудо на бегу оглядывается на пузатого, и врезается в меня. Ловлю, чтобы не упала.
Большие васильковые глазки от страха раскрылись еще шире. Уставились на меня. Рыжие волосы прилили к мокрым от слез щекам.
Знал я одну рыженькую вот с такими же глазами. Эх! До сих пор забыть не могу.
– Ага! – тяжело дыша, подбегает пузатый увалень. – Попалась, воровка!
Этот мешок тут же тянет свои лапы к девочке.
Та почему-то вжимается в меня, словно ища поддержки. Заглядывает прямо в глаза. Нет, прямо в душу. У нее текут слезы. Сама дрожит. Ручка, держащая яблоко, чуть ли не синяя.
– Пожалуйста, не надо! – пролепетал детский голосок.
Что именно не надо, не уточняет. Но и так понятно.
Перехватываю руку охранника. Сжимаю.
– А! – восклицает тот от боли. – Ты чего?!
Он даже опешил. Не ожидал подобного поворота.
С охранника перевожу взгляд снова на девочку.
Вот зачем мне все это нужно? Шел бы по своим делам. А их у меня просто завались. Вон, машина уже подъехала, водитель выскочил и уже открывает для меня дверь. Из офисного строения за моей спиной вышел личный секретарь Геннадий со своими папками. Тоже ждет меня.
А еще рядом два охранника. Не для меня. За себя не переживаю. Это другим переживать нужно. Охрана в данный момент нужна для секретаря. Вернее для ценных бумаг в его папках.
– Рассказывай, – коротко бросаю девочке.
Не знаю, почему вдруг вступаюсь за нее. Но, она правда не выглядит той, которая промышляет подобным.
– Я больше не буду, – сквозь слезы лепечет рыжее чудо.
– Ага, – восклицает пузатый увалень, – знаю таких! Они… Аа!
Снова скривится от боли. Не даю ему вырваться.
– Я не тебя спрашиваю, – цежу я.
– Ты чего себе… – собирается было наехать на меня, но встречается с моим взглядом. Оценивает мою немаленькую фигуру. И тут же замолкает. Теперь молча терпит боль. И не пытается вырваться.
Как же он раздражает. Так и хочется сломать руку. Но сдерживаюсь. Это не мои методы. Давно уже как не мои.
Перевожу взгляд на девочку.
– Я первый раз, больше не буду, – хнычет та. Глаза жалостливые-жалостливые.
– Тогда зачем вязла? – спрашиваю ее.
– Маме плохо… – слезы с новой силой скатываются по розовым щекам и по прилипшим к ним волосам. – Ей витамины нужны.
Губы ребенка дрожат.
– Ей очень плохо, – и столько горя в голосе и безнадежности… – Не хочу чтобы мама умирала…
