Анна смотрела на стакан с виски. Очередная ссора с Романом, очередной побег с дачи в свою берлогу. Она усмехнулась: треть стакана – норма. Норма тех, кто искорежил ей жизнь, кто заставлял пить. И не только. Желание выпить пропало.
Поболтала золотистую жидкость. При отце она не пила, только шампанское на праздники или сухое вино. Отец держал семью в ежовых рукавицах. Даже когда ей уже было тридцать шесть, все решал отец, причем до самой своей смерти – до той ужасной аварии, в которой они с мамой погибли.
Потом – год нищеты. Как белка в колесе, крутилась за копейки, за объедки с барского стола, чтобы накормить детей, и как-то выживала.
Котлеты принесли удачу. Оплата за перевод на встрече с бизнесменами – пакеты с едой после банкета. Она вызвала Димку помочь донести, и там его увидел Пьер, заметил их сходство и признал сына, стал помогать.
Год они жили хорошо. Она снова почувствовала себя женщиной. Мужики это чувствуют – за ней пытались ухаживать.
Потом появилась Лариса со своим агентством. Там Анна впервые увидела Романа. Он начал ухаживать, хотя она была его старше. Безумные ночи на даче, безумные дни съёмок его фильма. Тогда он начинающий режиссёр, теперь – известный.
А чего ей это стоило? От воспоминаний передёрнуло. Она схватилась за стакан, и увидела его – Мецената, поднимающего такой же, на треть наполненный стакан. Она поставила виски на столик.
В памяти всплыли бандиты, Кеша-интеллигент. Тряхнула головой – перед глазами стоит жуткая картина: тот, кто пытался столкнуть её под поезд, сам летит под колеса.
Она не выдержала и выпила всё до дна.
Колёса… колёса бывают разные, но суть одна. Крути колесо, Анна-белка, крути. Их было три основных в ее прежней жизни: колесо нищеты, колесо Ларисы (платила унижениями), бандитское колесо.
И сейчас – снова колесо, колесо под названием «кино»: достать деньги на съёмки. Потом фильм, фильм, фильм. А потом – всё сначала.
Кто она? Официальная любовница известного режиссёра. О как! Возглавить колонну его неофициальных пассий? Или что?
«Не заводись!» – приказала себе Анна, оставаясь наедине со стаканом и призраками.
Но колесо уже крутилось, вытягивая из прошлого боль, стыд, унижение. Её жизнь.
Часть I. Как закладывался фундамент будущего балагана
Она родилась в 1956 году, аккурат в эпоху, когда СССР вовсю бодрился, рапортуя о своём «техническом расцвете». Спутники, атомные ледоколы – космос и вечная мерзлота покорялись легче, чем человеческие сердца.
Семья, по меркам страны, была более чем благополучной. Отец – неприкасаемый член технической элиты, человек, приближённый к железу и формулам, доктор наук. Стоял вопрос о его членкорстве в Академии наук.
Их быт – мечта простого советского гражданина: просторная (целых четыре комнаты!) квартира в хорошем доме, дача (не сарайчик, а настоящая!), кооперативный гараж и, о чудо, личный автомобиль! Да не «Москвич», а сама гордость советского автопрома – «Волга» ГАЗ-21 с тем самым оленем на капоте, устремлённым в светлое будущее. Это символ статуса. Отец обожал этого оленя, наверное, больше, чем нас с мамой.
Даже в лихие девяностые мы жили вполне нормально, не считая смерти брата.
И всё это рухнуло мгновенно, бросив нас на дно жизни – в нищету. Впрочем, так жили не какие-то отбросы общества, а не менее трети граждан нашей страны.
И ещё не менее половины жили лучше, но ненамного: не нищие, а просто бедные.
Глава 1.1. Дочь «технаря»
Счастливой нашу семью назвать язык не поворачивается. Отец обладал характером, который можно было бы описать как «сталинский ампир»: монументальный, холодный и с элементами устрашения. Маме, интеллигентной женщине, пришлось принести свою карьеру на алтарь семейного благополучия. Её уделом стали бесконечные хлопоты по квартире, даче и сглаживанию острых углов папиного нрава.
