Все вокруг – пламя, пламя и ничего, кроме пламени.
Горький дым забивается в нос, проникает в легкие и даже глубже – от удушливого запаха гари не скрыться, от жара не спрятаться. Я бросаюсь к дверям небольшой комнаты и, едва прикоснувшись к ручке, отскакиваю в сторону, обжегшись.
Где-то вдалеке звучат приглушенные крики родителей и низкий мужской голос. Незнакомый. Огонь вырывается из-под дверей, сверкает за небольшим окном и грозится поглотить весь наш дом и меня вместе с ним. Потолок потрескивает, простенькие обои полосами отходят от тонких стен – еще немного, и те сгорят целиком. Тогда я останусь с пламенем один на один. С голодным, жарким пламенем, готовым уничтожить все на своем пути.
– Мам! – кричу я, задыхаясь, и тут же давлюсь остатками воздуха. Валюсь на пол, схватившись за горло, и часто-часто моргаю в попытках разглядеть в дыму хоть что-нибудь. Не сдаваться. Все будет в порядке. Это всего лишь пожар – не самое страшное, что может случиться в Либерти-Сити. – Пап!
Но никто не откликается. Из соседних комнат доносится грохот, сразу за ним – короткий звук выстрела. Затянутая дымом комната озаряется ослепительной вспышкой, и меня отбрасывает в сторону – я больно бьюсь спиной о каркас кровати, из легких вышибает воздух.
Твою мать. Перед глазами пляшут цветные искры, очертания комнаты утопают в дыму, смазываются, и уже спустя мгновение не видно ничего, кроме танцующих под потолком языков пламени. Вот так запросто я и умру? В семнадцать лет, едва проснувшись посреди ночи от противного запаха гари и жестоких прикосновений пламени?
– Мам! – из последних сил кричу я, хоть и знаю, что никто не откликнется на зов.
Только идиот не в курсе, что означают выстрелы в Либерти-Сити. Пожар выстрелом не потушить, а вот решить пару вопросов – запросто. Но неужели мама с папой перешли дорогу кому-то из Отбросов? Мы столько лет играли по их правилам, не может быть, чтобы нас решили убрать.
Сил думать уже не остается. Слабость окутывает тело, словно тяжелое одеяло зимой, и сознание медленно покидает меня. Все будет в порядке. Люди умирают каждый день, мне ли об этом не знать: из родного Либерти-Сити то и дело кто-то пропадает. Кому-то засаживают пулю в лоб, кто-то уезжает из Майами и уже никогда не возвращается, а кто-то тонет на одном из красивых туристических пляжей.
Мне же, видимо, уготована смерть в огне. Стоит лишь вдохнуть поглубже, будет совсем не больно.
Нет!
Кое-как поднявшись, я на ватных ногах шагаю к дверному проему – дверь уже отлетела в сторону, и теперь он напоминает скорее охваченную пламенем арку, но иначе из комнаты не выбраться. Окно оплавилось и теперь похоже на грязный свечной воск, но дверь… Может, удастся позвать на помощь. Может, хоть кто-то в Либерти-Сити додумался позвонить в службу спасения. Может, пожарные все-таки успеют приехать.
В ушах эхом отдается еще один выстрел, следом – другой, а затем – пронзительный женский крик.
– Мама!
Но никто не слышит меня, потому что кричать я больше не могу. Только обессиленно шепчу, кашляя каждые несколько секунд. Прикрываю нос в попытках защититься от едкого дыма, но толку от этого никакого. Да чтоб его!
Потолочные балки в соседней комнате уже обвалились на пол и догорают, разбрасывая вокруг мелкие искры. Перебраться через них в таком состоянии – все равно что выбраться с тонущего «Титаника», у меня уж точно не получится. Я без сил падаю рядом, прямо как очередная балка. Правое плечо обжигает болью, а с губ срывается хриплый стон.
