Вита
– Чего ты хочешь от меня? – слышу
уставший голос Артема. – Пришла нотации мне читать, как лучше
поступить?
Волна тепла и нежности затапливает
меня.
Он пришел… Я так скучала.
Казалось бы, виделись только утром,
а чувство, что прошла целая вечность с тех пор.
На моем лице расплывается счастливая
улыбка, но тут же угасает, когда в мое сознание врывается другой
голос, женский:
– Зачем ты женишься на ней, если не
счастлив, братик? По крайней мере не выглядишь таковым, - голос
принадлежит Дарине, сестре Артема.
Он исходит из той части, где в
квартире находится кухня.
Сделав несколько нерешительных
шагов, я застываю. Тревога и предчувствие чего-то необратимого
сдавливает мне грудь. Инстинктивно накрываю еще совсем плоский
живот ладонью.
Они говорит обо мне?
Хмурюсь.
Поддаюсь вперед. Прислушиваюсь к
разговорю. Не могу ничего с собой поделать, любопытство дерет
внутри. Я должна узнать, о чем они…
– Решила в психологи заделаться,
малая? – усмехается Артем.
– Решила тебе помочь, дурень, -
как-то грустно выдыхает она. – У тебя завтра свадьба, а ты даже
счастливым не выглядишь.
– Еще молоко на губах не обсохло,
чтобы помогать старшим, - нравоучает ее он.
Меня ведет в сторону… В последний
миг успеваю за что-то схватиться. Кажется, это спинка дивана в
гостиной.
Перед глазами все расплывается. Уже
не понимаю, где я нахожусь и что делаю. Дыхание сбивается с
привычного ритма, а сердце за грудиной сжимается. Каждый вдох муке
подобен.
– Совсем тебе Вита не по душе?
Ничего не чувствуешь к ней? У вас ребенок через семь месяцев
родиться. Разве это не должно что-то значить? - в голосе Дарины
слышу жалость, и меня всю передергивает.
Я дыхание задерживаю, его ответа
ожидая. Ощущаю себя так, будто в эту самую секунду перед палачом
стою, и от ответа Артема зависит: сожгут меня заживо или
помилуют.
– Я чувствую вину перед ней, - в
голосе Артема столько эмоций, что они меня наотмашь бьют.
Вздрагиваю всем телом.
Ноги не держат меня. Я приседаю,
пальцами вцепляюсь в спинку дивана, оставляя на дорогой коже
царапины от моих ногтей. Но едва ли затуманенным мозгом это
понимаю.
– Не могу я с ней. Душит она меня. Я
рядом с ней только лишь из-за ребенка, - добивают меня его слова. –
Я не трус, поэтому беру на себя ответственность за то, что сделал.
У ребенка будет полноценная семья. Он не будет расти только с
матерью.
Понимаю, что плачу лишь тогда, когда
слезы падают на руку, которую я сжимаю в кулак, оставляя на ладони
отметины в форме полумесяца.
Пульс в ушах настолько громкий, что
ничего кроме него не слышу.
– Все еще любишь ее, да? Ту, которая
предала тебя и ушла туда, где лучше? Ведь кому захочется носить
передачки в тюрьму мужу, если его манипуляции обнародуют, - ехидно
кидает Дарина.
– Малая! – прикрикивает на нее
Баженов. – Не переходи черту!
– А ты не повышай на меня голос!
Думаешь я не видела, как ты смотрел на нее вовремя свадьбы. Слюни
пускал, словно голодный пес на косточку, которая уплыла к другому.
Между прочим, к твоему родному брату.
– Дарина! Ты для чего сюда приехала?
Нотации мне читать? Нет уж, уволь. Я не собираюсь все это
выслушивать, - жестко обрубает Артем. – Тебе пора.
– Прогоняешь родную сестру?
– Беспокоюсь о тебе. Уже поздно, а
тебе еще домой ехать.
Я зажимаю рот рукой, заглушая
всхлип.
Нужно уходить, пока меня не
заметили, но встать не получается. Тело меня не слушается. Оно
будто свинцом налилось.
Кое-как поднявшись, шатаясь я
двигаюсь в сторону комнаты.
Все еще не могу переварить ту
информацию, которую только что услышала. И лучше бы никогда не
слышала.
С этой истинной жить больно.
Чувствую себя бездомной собакой, которую пожалели и приняли в свою
семью. Просто, потому что жалко.
