В универсаме жужжала распаренная, взвинченная очередь. То тут, то там вспыхивали кратковременные, но бурные скандалы, которые чудом не заканчивались потасовками. Потом их каким-то образом гасили, но вскоре они возникали вновь, перекидываясь с места на место, как огонь во время сильного ветра. Особенно жарко было у прилавка, где потная злая девица в грязно-белом халате кидала в подставленные пакеты хлеб и булку. Тут же роем носились мухи, норовя сесть на хлеб. Раздатчица отгоняла их рукавом, покупатели – ладонями.
Маленькая горбатенькая старушка в чёрном мужском пиджаке, синем платье в горошек, нитяных носках и домашних клетчатых тапках подошла поближе, поглядела на очередь и махнула рукой. Лицо у неё было красивое и печальное, а седые волосы сияли над головой, как нимб. У кондитерского прилавка, где ей нужно было купить сахарный песок, стояла всего одна женщина. Да и не было во всём универсаме такого столпотворения, как в хлебном отделе. Брали ещё только молоко, кефир и сметану, а на остальное, в том числе и на сахар, ни у кого не оставалось денег.
– Валя, дай пятёрку! – услышала старушка, которая ещё надеялась уйти из универсама с хлебом.
В кулаке она сжимала несколько металлических десяток, которыми ей только что выдали пенсию.
– Какую тебе пятёрку? У меня всего десятка! Мужу нечего на обед дать. Ты думаешь, я Рокфеллер, что ли?
– Валюш, я же отдам! – продолжала уговаривать первая женщина.
– Когда ты отдашь? Ведь не сегодня и не завтра. Мы же с тобой в одном отделе работаем. Когда ты отдашь, мне уже не так нужно будет. Разве твои мужики тоже зарплату не получают?
– А ты думала! Ни зарплаты, ни отпускных – так и пошли все без денег. Но разве им что-нибудь докажешь?
– Ни фига не докажешь! Что я, своего не знаю? Как на Луне живёт, сволочь такая – мясо ему подавай! От себя, что ли, отрежешь?
– Правильно, женщины! – вмешалась ещё одна, стоящая перед Валентиной и её приятельницей. – Помните, мы, дуры, всё боялись, что какая-то стерва мужа уведёт? Ночами не спали, карманы обшаривали… Теперь только и думаю – кто бы его гада, отбил! Так не находится идиотки…
– И сына не женить, – горестно вздохнула приятельница Валюши. – Кому он нужен? Теперь только за брокеров и маклеров девки хотят идти, а простые парни им ни к чему. Вместо мамки нос вытирать да пайку свою скармливать?
– Выгнала бы своего к чёртовой матери, так ведь квартира общая, дача, вещи… Отсудит половину, а мне куда выметаться? В коммуналку? – Щёки Валентины покраснели от жары и злости.
– Я вот развелась со своим бывшим, а до сих пор в одной квартире живу, – призналась третья женщина. – А он к себе в комнату новую бабу водит. Она знаете, что делает? Цитрамон и другие таблетки в аптеке задёшево покупает, а потом около метро «Гражданский проспект» по три рубля продаёт. Так что хоть и при маленьких, но деньгах…
Старушка тяжело вздохнула и направилась к кондитерскому прилавку – поняла, что здесь не достояться. Около раздатчицы тем временем опять послышались вопли.
– Ты куда, куда, морда, набираешь хлеба-то на шестьдесят целковых? Думаешь, другим не надо? Лопнуть тебе, что ли? Все тут стоят не жравши!
– А что мне делать? Не ори, хмырь вонючий, пьяная рожа! Чем я семью кормить буду? Хоть шестьдесят рублей на три дня истрачу, а не тыщу. На хлебе с водой сидим, так этого мало! Надо блокадными порциями довольствоваться? А на дачу что брать? Я тебя, козла, спрашиваю! Вот, бабы, всё похудеть хотели, в столовой гарнира к котлетам не брали. Похудели, спасибо родному правительству!
– Девушка, у вас по хлебу мухи ползают, – обратился кто-то к раздатчице. – Вы что, не видите?
– Да пошли вы к такой-то матери! – истерически закричала раздатчица. – И с мухами слопаешь, куда денешься! Засрали весь газон – и мужики ваши, и собаки. Оттого и муж тучи. Что я-то сделаю? Гадить надо, где положено, и ссать тоже!
