Благослови меня на боль. Часть первая. Боль

Жертвам прошлого и современного рабства.

И всем тем, кто борется за искоренение современного рабства…

 Спасибо Вам.

Вы делаете этот мир лучше.

Неважно, где произошла эта история, в какой стране. Неважно, что сейчас с этим государством, неважно с какими другими землями оно граничило, неважно на архипелаге ли находилось или на острове. Пусть оно даже кажется ненастоящим, ведь в   старинных сказках часто придумывают несуществующие земли. Важно, что Добро и Зло везде одинаковые. Добро есть Добро, а Зло есть Зло. Добро спасает, а Зло заставляет страдать или убивает…

    Стоял конец лета. Приближалась осень, и дни немилосердно становились короче. Старый дом в богатом поместье ожидал возвращения своих хозяев. Купаясь в лучах заходящего солнца, его стены вдыхали в себя аромат ночных фиалок, и душистого табака. Тоска сменилась радостью. Скоро в этом особняке снова будут жить хозяева. И на этот раз они возвращаются навсегда.

    Девичий смех наполнил коридоры дома. Солнечные лучи ворвались в комнаты, когда наконец за долгие годы отодвинули шторы. Управляющий Томас не жил в этом крыле особняка, и потому сюда очень долго никто не входил. Известие, что возвращается хозяин со своей семьёй, осчастливило всех - теперь это место, наверняка, станет счастливым и уютным.

    Джеральд вошёл в дом. Все тут было по-прежнему. С тех пор, как он ещё совсем молодым человеком покинул поместье, тут мало, что изменилось. Теперь хозяин вернулся со своей женой и двумя приёмными дочерями, племянницами его супруги.

    Необъяснимая тоска наполнила его сердце. В последний раз мужчина приезжал сюда ещё в студенческую пору. Отчий дом… Ему вспомнилась старшая сестра, такая юная в те годы, когда, выйдя замуж, она покинула ранчо; ему вспомнился ещё кто-то, родной и любимый; ему вспомнились его детское одиночество и чьё-то робкое, доброе «здравствуйте».

    Мужчина вышел в сад и взглянул на розы, любимые цветы матери и сестры. Они обе очень любили их. Его жена Констанция тоже была неравнодушна к цветам. «Наверное, все женщины таковы» - подумалось ему.

    Завидев хозяина издалека, к нему подошёл Томас. Они поздоровались, а потом Джеральд спросил:  

−    Том, а где раб-садовник? Даррен, кажется? Он ещё живой?

−    Конечно, живой, он ведь не так стар.

−    Да, ровесник моей сестры, - задумчиво и явно нервно произнёс хозяин. - Так, где же он?

−    Простите. Он с другой стороны сада.

−    Один?

−    Нет, с сыном, - почему-то чуть улыбнувшись, ответил управляющий. - Как и завещал ваш отец, Даррен обучил его садовому делу.

−    А того этому обучил его отец. Не понимаю, зачем эта семейная профессия у рабов? – нервно и даже как-то торопливо пробормотал Джеральд, - но мой отец, видимо, знал, что делал. И как, получается у мальчика?

−    Получается. Но он давным-давно не мальчик. Вы должны его помнить, ведь ещё жили здесь, когда тот родился.

−    Я помню… Но он был ещё совсем маленьким, когда я уехал… Дети так быстро растут! Хотя он не ребёнок, а раб, но всё же… Позовите их, Томас. Хочу, чтобы они меня поприветствовали.

−    Слушаюсь. Пойду схожу за ними. Не хочу кричать отсюда.

−    Хорошо, я жду.

    Томас ушёл. Джеральд недолго оставался один. Послышался смех девушек, и они прибежали в сад.

−    Ах, папочка! Какое это красивое место! – восклицали дочки, наперегонки кинулись к отцу и стали наперебой обнимать.

    Хотя они с Констанцией взяли к себе её племянниц уже не малышками, те всё равно звали их папой и мамой.

−    Прошу прощения, мистер Джеральд! – голос управляющего вернул их в действительность.