— Нельзя так! Это несправедливо!
Миетель стояла перед Верховными, не в силах поверить своим ушам.
Её позвали прямиком в Зал Вечности, где решались самые важные
вопросы бытия. Вместо стен здесь было звездное пространство,
необъятные базальтовые колонны уносились в темноту, ноги обвивал
прохладный вечный туман. Кожу обдували ветра бесконечности, а мимо
текло Время, густое и мимолетное. Верховные, все пять божеств,
сидели за круглым каменным столом, сложив руки на коленях. Лица их
были серьезны, в глазах плескалось осуждение, и только старуха
Судьба шамкала беззубым ртом, прикрыв веки.
Сначала Миетель было скучно. Она то и дело поднимала руку или
ногу, чтобы полюбоваться, как по складкам её звездного одеяния
катятся галактики и туманности.
— Миетель, юная богиня Звёзд, дочь Грома, ты обвиняешься в том,
что проникла в покои Судьбы. Признаешь ли ты свою вину? — Миетель
подгоняла пальчиком отстающую галактику на рукаве, а оттого не
расслышала, и богине Справедливости пришлось повторить: —
Признаешь?!
— Что? А, да, признаю, — беспечно откликнулась та.
— Что прикасалась к нитям Судьбы и меняла жизни людей?
— Да. Представляете, — Миетель оставила несчастную галактику в
покое и подалась вперед, в восторге сжав кулачки, — эта девчонка
специально выбрала себе в мужья небогатого мужчину, уверенная, что
все состоятельные изменяют. И тут я дёрнула раз, — она согнула
пальчик, — дёрнула два, и на беднягу свалилось дядюшкино
наследство! — начинающая богиня весело рассмеялась. — Теперь она
сама портит свой брак, придумывая ужасы, которых нет. Ой, не
могу!
Война нахмурился, крякнул с досадой. Покосился на Любовь.
Справедливость поправила свои кошачьи очки и сверилась с
пергаментом.
— Богине Миетель было вынесено всего девяносто девять
предупреждений, из них двадцать строгих, восемь очень строгих и
одно… гм… “Еще раз так сделает, убью чертовку”. А я чего? Здесь так
написано, — обратилась Справедливость к своим божественным
коллегам, как будто оправдываясь.
— Хорошо, я правда была в покоях Судьбы. Дёрнула пару нитей, —
повторила Миетель, закатив глаза. — Какое меня ждет наказание?
Переписывать кодексы в Великой Библиотеке?
— Нет. На этот раз тебя ждёт настоящее испытание, —
Справедливость отложила пергамент. Она скрестила руки на груди и
подалась вперед, вглядываясь в миловидное личико, прятавшееся за
широкополой шляпой. Конус этой шляпы был несоразмерно, до смешного
высок, сгибался наверху, и на конце его висел призрачный фонарик. —
Ты отправляешься на Землю, где должна будешь год прожить в теле
человека и познать всю суть человеческой судьбы.
И тут Миетель впервые испугалась:
— Нельзя так! Это несправедливо!
Богиня ещё раз сверилась с пергаментом:
— Девяносто девять предупреждений… По-моему, вполне
справедливо.
— Нет, только не на Землю! Посадите меня на сто… пятьсот… тысячу
лет переписывать кодексы! Хотите, я перепишу вам все азиатские
новеллы? Только не отправляйте меня на Землю! — Миетель чуть не
плакала, мотала головой, и оттого фонарик на её шляпе тихонько
звенел.
— Более того, — продолжала справедливость, — мы даём тебе ровно
год, чтобы выполнить задание.
— Какое?
— В лавке “Диамант” есть один медальон, — вместе с этими словами
появился дрожащий образ ювелирного магазинчика на втором этаже
ничем не примечательного здания. — Он украшен драгоценными камнями,
двадцатью тремя бриллиантами и двенадцатью рубинами. И стоит
полмиллиона монет… забыла, как они у них называются?
— Рубли, — подсказал Равновесие.
— Да, спасибо.
— Это много? Как я добуду эти деньги? — Миетель спрашивала и
сама не верила, что ей могут понадобиться эти знания.
— Тем, что ты умеешь лучше всего: чтением по звёздам. Будешь
местным астрологом.
