Тридцать минут. Целая вечность!
Генерал Фехос, за которого я выхожу замуж, опаздывает на
собственную свадьбу.
Я стою перед алтарём на невысоком
помосте, ощущая себя выставленной на всеобщее обозрение.
Стеклянные стены Храма мерцают
голубоватым сиянием магической воды, но холодная красота только
подчёркивает моё унижение.
Гости внизу шепчутся,
переглядываются. Их взгляды — острые иглы, а шёпот кажется каплями
яда.
Что они говорят? Что генерал сбежал?
Что я недостойна его?
«Пожалуйста, Фехос, появись», —
мысленно молю, чувствуя, как к горлу подступает удушливый комок
стыда.
Моя мачеха, Дейдра Марвелло,
грациозно поднимается ко мне, одаряя гостей лучезарной улыбкой, и
склоняется, притворяясь, что поправляет фату.
— Перестань дрожать, жалкая
девчонка, — шипит Дейдра, прижимая мои пальцы к букету стеклянных
амариллисов. Её когти впиваются в кожу. На восково-бледном лице
Дейдры натянута маска спокойствия. — Это просто задержка. Фехос
будет в восторге, когда увидит, как ты выглядишь... по крайней
мере, с расстояния.
Гости перешёптываются все громче.
Кто-то смотрит с сочувствием, но большинство не скрывает
злорадства, смакуя моё унижение как изысканное блюдо.
Даже жрец богини Акварии кажется
встревоженным.
Внезапно двери Храма с тихим гулом
распахиваются.
Я вздрагиваю.
Взгляд мачехи устремляется к
вошедшему генералу Фехосу и его свите.
Дейдра, подобно хищной кошке,
неторопливо спускается с возвышения и отходит в сторону, не отводя
глаз от генерала. В её обычно холодном, расчётливом взгляде серых
глаз вспыхивают искры ярости. Да, Дейдра не любит ждать, но сцены
устраивать не станет, опасаясь сорвать церемонию.
По рядам гостей прокатывается волна
шёпота:
— Ну наконец-то!
— Бедняжка целую вечность
прождала...
Сжимаю букет до хруста в пальцах.
Как хорошо, что генерал всё же пришёл!
Жених входит, ступая по лазурному
полу. Вместо торжественного одеяния он облачён в чёрный мундир,
испещрённый мерцающими рунами.
Каждое движение Фехоса —
олицетворение силы и власти. Он взбирается по ступеням, шаг за
шагом, будто проверяет моё терпение и останавливается рядом.
Жрец, откашлявшись, начинает
церемонию:
— Высокорожденная Рубиана Валентайн,
по благословению богини Акварии, подтверждаете ли вы своё желание
стать супругой драконорожденного Зейна Фехоса? Добровольно... и
обдуманно?
Мои пальцы снова судорожно сжимают
букет стеклянных амариллисов. Они, как и я, вот-вот треснут.
Я поднимаю голову, стараясь, чтобы
голос звучал твёрдо:
— Да.
— Готовы ли вы, отрекаясь от всех
прочих, стать женой и хранить генералу Фехосу верность, быть с ним
в горе и радости, в болезни и здравии?
— Да, — повторяю и протягиваю
ладонь, ожидая, что жених примет её, как того требует
церемония.
Но генерал не двигается.
Моя рука застывает в воздухе —
беспомощный жест — на который Фехос, кажется, не собирается
отвечать.
— Ваше Сияние, — жрец поворачивается
к генералу. Его взгляд красноречиво указывает на мою протянутую
ладонь, словно подсказывая, что следует сделать. Однако голос жреца
остаётся ровным: — По благословению богини Акварии, ваше желание
взять в жены высокорожденную Рубиану Валентайн является
добровольным и искренним?
На губах Фехоса мелькает тень
ледяной усмешки.
— Не-е-ет, — тянет Фехос.
Ряды гостей оживают. Одни лиоры
застывают в шоке, другие прячут улыбки за веерами.
Лицо Дейдры искажается. Её бледность
становится болезненной.
Даже жрец Акварии теряет
самообладание и громко хлопает фоллиантом.
— Я не намерен заключать этот брак.
— Фехос зевает, прикрывая рот перчаткой, и окидывает присутствующих
взглядом, полным ленивой издёвки. — Я не подписывался на
благотворительность. Дома Марвелло и Валентайн, похоже, решили, что
пара рунических безделушек и восемьдесят процентов истинности –
достаточная плата за сомнительную честь взять в жены... это. Вы
всерьёз полагали, что я поведу к алтарю пустую оболочку, лишённую
дара? Это не плевок в лицо, а позорное клеймо, выжженное на моём
родословном древе! Даже восемьдесят процентов истинности — слишком
высокая цена за этот фарс.
