Эпиграф к роману: “Она падает
первая. Он падает сильнее”
Только не плачь, только не сейчас.
Я пыталась успокоить себя, но мое бедное сердце обливалось
кровью, а руки дрожали. Мой малыш… Если это окажется правдой и он
правда женится на другой…
Тяжелые шаги за моей спиной заставили меня вздрогнуть. Набрав в
легкие кислород, я нашла в себе силы повернуться. Данил стоял в
трех шагах от меня, величественный, мужественный и… чужой. На его
лице была холодная маска, а глаза равнодушно смотрели на меня.
– Данил, я хотела поговорить… – мой голос охрип, то ли от
пронизывающего меня ветра, то ли от боли, ломающей ребра.
– Зачем ты пришла сюда? – рявкнул он, засовывая руки в карманы
брюк. – Как сюда вообще пустили оборванку?
Похоже, воздух исчезает не только из моих легких, но и из
атмосферы. Потому что я начинаю задыхаться. Господи, как же
больно.
– Не говори так, пожалуйста, – я сглотнула свои слезы. Ну вот, я
не сдержалась.
– А как мне тебя по-другому называть? – он сделала шаг вперед,
приблизившись ко мне. Загустевший свинец его взгляда прожигал кожу
льдом, так же как и его голос, чужой и отстраненный – Ты нищий
отброс, дочь шлюхи и наркоманки, как ты посмела прийти сюда?
Я отшатнулась, не веря своим ушам.
– Что произошло? Это не твои слова! Данил, которого я знаю,
никогда бы не сказал такое!
Он ухмыльнулся.
– Видимо, ты меня совсем не знаешь.
Я прикусила губу, чтобы заглушить боль в груди. Кажется, она
начала кровоточить.
– Это правда, что ты женишься?
– Правда, – он язвительно улыбнулся, вдруг становясь выше,
крупнее и ужаснее.
– Ты говорил, что не хочешь ее. Ты говорил, что любишь меня…
– Я врал тебе, – он прервал меня. – Я просто хотел трахнуть
тебя, вот и все. Или ты думала, что я женюсь на тебе?
У меня болит голова и горит лицо, но самая сильная боль исходит
от того, что что-то нещадно сломалось у меня в груди.
– Я беременна, Данил, – судорожно шепчу, прижимая дрожащие
ладони к груди.
Мне плевать, что я плачу перед ним, выгляжу жалкой и никчемной,
я должна сказать, что жду от него ребенка. Мне не нужны его деньги,
алименты и так далее, я просто хочу, чтобы он знал, что оставил
после себя.
– Думаешь, я поверю, что это мой ребенок? Если ты пытаешься
найти идиота, которому запихнешь чужого ребенка, то ты не с тем
связалась. Иди к наркоману, от которого залетела. Я не хочу
связывать свою жизнь с шлюхой.
Реальность обрушивается на меня, как удар по лицу. Все его слова
были ложью, все прикосновения, все поцелуи… Одна наглая ложь.
– Я не смогу вырастить этого ребенка одна. Ты ведь знаешь, как я
живу… но я так хочу оставить его! – жалобно шепчу, захлебываясь
собственными слезами.
Он наклоняется, в его голосе присутствует насмешка.
– Мне плевать.
Я бросаюсь к нему, полностью втаптывая в грязь свое самоуважение
и гордость. Я потратила последние деньги на это дорогое платье,
чтобы меня впустили на мероприятие. У меня совсем ничего не
осталось, ни копейки.
– Данил, пожалуйста! – я вцепилась в его руку, а мои глаза
молили о пощаде. – Ты мне нужен! Ты нужен мне и нашему ребенку!
– Не прикасайся ко мне. Ты мне противна, – он выдергивает свою
руку, и я чувствую, как последние остатки надежды разбиваются на
мелкие осколки. – Тебе нужны деньги? – он ухмыляется, и тянется в
задний карман пиджака за кошельком. Достав красные купюры, он
швыряет их мне в лицо. – Подбирай. Сделай аборт, и больше не
появляйся в моей жизни.
Он разворачивается на пятках и уходит обратно к зданию. Я не
чувствую ни холода, ни боли, ни своих конечностей. Единственное,
что я могу делать – это смотреть вслед мужчине, который разрушил
мою жизнь.
