Даша
— Вот так встреча! — рокотливо раздается за спиной, когда я
прячу в чемодан кофр с рабочим пылесосом Karscher. — Ты ли это,
Даша?
Я знаю этот голос, низкий и с легкой хрипотцой, от которого
когда-то мурашки бежали по шее. Сейчас по спине скатывается холод.
Оборачиваюсь нехотя, потому что видеть этого мужчину спустя два
года после того, как он просто рванул в закат, будет больно.
Он стоит в дверном проеме, распирая его предплечьями. Знакомая
атлетичная фигура. Мощные плечи обтянуты белоснежной футболкой,
рукава собрались гармошкой на налитых бицепсах. Серые матерчатые
штаны надеты по-домашнему, из-под холошин выглядывают босые
стопы.
— И тебе привет, Александр, — опираюсь на только что отмытый
кухонный прилавок. — Не знала, что это твой дом, иначе бы не взяла
заказ. Давно в Россию вернулся?
Стараюсь, чтобы голос звучал ровно. Не узнает он, как больно
ранил меня своим внезапным исчезновением!
При виде его в памяти непроизвольно всплывают воспоминания. Я
любила эту скотину, ждала с работы, спешила к нему после пар… Серые
глаза, в которых я тонула тогда, сейчас обжигают холодной тяжестью
взгляда, поселяя в душе горечь.
— Месяц назад, — произносит он уже ровно, встряхивая темными
прямыми волосами. — Дядька дом в наследство оставил. — Он
оглядывает кухню, погром в которой я только что убирала. — А ты,
как я погляжу, теперь не студентка биофака, а простая уборщица?
В его голосе плещется яд.
— Сотрудница службы клининга! — парирую возмущенно.
Надо просто уйти, но желание задеть его чем-нибудь побольнее не
дает просто сказать «до свидания».
— Ах, да! Сотрудница службы клининга, конечно! — язвительно
соглашается бывший. — Ничего не скажешь, убрала зачетно.
Он проходит по кухне, скользит пальцем по острову, который ещё
недавно был густо усыпан осколками посуды, проходит к раковине, с
видом барина заглядывает в слив.
— Хорошая уборщица Даша, — растягивает губы в плотоядной улыбке.
— У меня к тебе предложение…
— Себе оставь свои предложения! — гневно обрываю его. — Моя
работа закончена, я ухожу.
Берусь за ручку чемодана, в котором сложены все мои
приспособления для уборки, порываюсь пойти к выходу в коридор, но
Александр преграждает путь. Возвышается надо мной непоколебимой
глыбой.
— Ты не выслушала! — цедит твердо.
— И не буду! — выпаливаю ему в лицо.
— Даша… — он так и не отходит. Не дает пройти, уперев руки в
кухонный остров и прилавок с другой стороны прохода. Как кот,
загнавший мышку в угол. А чемодан с инструментами я бросить не
могу, они принадлежат фирме.
Внутри меня затапливают эмоции. Мне почти физически больно
находиться рядом с этим человеком. Так вероломно бросить меня надо
было постараться!
— Что тебе надо, Саш? — сама слышу в голосе усталое
раздражение.
— Сколько ты зарабатываешь в своей клининговой компании? — с
вызовом спрашивает он.
— Не твое дело! — огрызаюсь.
— Мне нужна толковая… «сотрудница клининга», — он выделяет эти
слова голосом, передразнивая меня, — чтобы привела этот дом в
порядок. Плачу двести косарей в месяц. Работать полный день.
Я зарабатываю около пятидесяти тысяч, и всё уходит на содержание
больной бабушки и закрытие долгов брата. Я и не помню, когда себе
что-то покупала. Но видеть бывшего каждый день — выше сил. Два года
зализывала раны после нашего расставания. Согласиться — все равно,
что постоянно раздирать подсыхающую болячку, не давая ей
зажить.
— Обратись в нашу компанию, менеджер подыщет тебе подходящего
сотрудника, а меня оставь в покое!— выдерживаю его прожигающий
взгляд. — Я. Не буду. На тебя. Работать! Точка! А теперь дай
пройти?
— Триста косарей в месяц? — набивает цену Александр.
— Ты меня не купишь! Пропусти! — повышаю голос.
