— Я к тебе с плохими новостями, Мила, — хмуро выговаривает
свекор, переступая порог нашей с мужем квартиры.
Как всегда одет с иголочки, но не в костюме. Приехал с
неформальным визитом в светлом свитере и темно-синих брюках.
Начищенные туфли хищно блестят.
Напрягаюсь, в душе поднимается тревожное предчувствие. Муж около
месяца в командировке в Китае, и воображение рисует пугающие
картинки. О чем может говорить такое начало разговора с его
отцом?
— Здравствуйте, Валерий Николаевич, — закрываю дверь и жестом
приглашаю его в столовую. — С Ромой что-то? С ним все в
порядке?
Пытаюсь не подать вида, насколько мне жутко. Включаю чайник,
ставлю на стол чашки, чтобы чем-то занять руки.
— С Романом все хорошо. Он разводится с тобой, — выпаливает
свекор, усаживаясь за стол. — Я принес бумаги на развод.
Замираю. Я не ослышалась? Но Валерий Николаевич смотрит на меня
взглядом, который не предполагает шуток.
— Не понимаю. Почему? — выдавливаю сипло. — Я не верю. Вы меня
разыгрываете? У нас все было хорошо.
Глупо, но я пытаюсь доказать это хотя бы свекру, а у самой в
памяти всплывает ссора, которая произошла накануне отлета мужа. Мы
поцапались из-за ерунды, как бывает, когда несколько лет живешь с
человеком. Роман предложил мне сдать на права, а я пошутила, что с
водителем мне больше нравится. На что муж очень рассердился. Это
был сущий пустяк, но Роман тогда сказал фразу, которая сильно
врезалась в память: «Начинаю жалеть, что женился на тебе».
— Я понимаю, это нелегко признавать, Мила, — свекор говорит с
сожалением. — Это твоя защитная реакция. Но, похоже, его чувства к
тебе прошли.
— Да ничего не прошли! — вспыхиваю, все еще не желая верить
ужасной правде. — Перед отлетом Рома говорил мне нежные слова и вел
себя как обычно.
Сама понимаю, что это выглядит, как попытка себя успокоить.
Валерий Николаевич поджимает губы и постукивает пальцами по столу,
за которым мы сидим.
— Слушай, Мил, я сам в шоке — произносит совестливо. — Тоже
думал, вы душа в душу живете. А оно вон как, видишь? Как гром среди
ясного неба.
Да уж, самый настоящий гром. Он достает из папки отпечатанный
лист — заполненный бланк заявления на развод от моего имени.
— Но я не хочу разводиться, я люблю вашего сына, — пытаюсь
сопротивляться. — Мне нужно с ним самой поговорить.
— Тебе не стоит этого делать, — мрачно отвечает Валерий
Николаевич. — Он сейчас занят. Открывает новое представительство
нашей компании в Китае. Ему, ясное дело, не до тебя, иначе,
думаешь, стал бы он меня просить посредничать?
Валерий Николаевич замолкает и добавляет уже выровняв тон:
— Если хочешь, звони, конечно, но поверь, — он проникновенно
заглядывает мне в глаза, — он не будет рад выяснениям. И не плачь
потом, если услышишь что-то неприятное.
Да, я в курсе, что Рома вспыльчивый. Но черт подери, я же его
жена!
Свекор выглядит виноватым. Тревога скручивает внутренности. Он
как будто знает куда больше, чем говорит, и зачем-то пытается не
дать мне связаться с мужем. А может, пытается оградить?
Вынимаю телефон из кармана домашних брюк и набираю российский
номер Ромы. Единственный, который у меня есть. Почему-то местного
китайского он мне не оставил. Закрадывается мыслишка, которая остро
колет в желудке. Вдруг он не станет отвечать? Хотя должен, ведь
весь этот месяц мы переписывались сообщениями.
В трубке слышится один гудок, затем второй короткий и телефон
замолкает. Вызов закончен. На экране рабочий стол. Не верю. Так
бывает только когда звонишь абоненту, который внес тебя в черный
список! Не верю! Руки начинают дрожать. Набираю еще. Та же картина.
В третий раз — снова.
В глазах жгутся слезы. Валерий Николаевич, похоже, знает, о чем
говорит. Но это же невероятно подло, разводиться из командировки!
Мне трудно поверить, что Рома мог настолько меня не уважать.
