До наполненной родниковой водой
купальни оставалась пара шагов, когда нога провалилась в чёрную
воронку в полу. Я ахнула, взмахнула руками и рухнула во мрак.
Секундный полёт сменился ударом о
воду, и тело ушло вниз. Холод и страх. Вместо крика вырвались
пузыри воздуха. В рот и нос хлынула вода. Я отчаянно забилась.
Лёгкие жгло, глаза щипало, платье мешало двигаться. Ужас
захлёстывал. Где верх было непонятно. Я ощутила под ногами
скользкое дно и инстинктивно оттолкнулась. Всплыла.
Вдох! Я закашлялась и снова ушла под
воду. Нет! Взмахнула руками в попытке ухватиться за воздух. Забила
ногами. Тяжёлая юбка тянула вниз, рукава не давали свободно
двигаться, верх платья стягивал горящую огнём грудь. Прекратив
сопротивление, я позволила одежде опустить меня, упёрлась в дно и
изо всех сил оттолкнулась.
Вдох! Прежде чем снова скрыться под
водой, я смогла проморгаться и заметила торчащую недалеко корягу.
Задержала дыхание, нырнула и, проклиная тяжесть намокшей одежды,
оттолкнулась в нужную сторону, схватилась за спасительный корень.
Пальцы соскальзывали, но я вцепилась намертво. С усилием
подтянулась, чуть отдышалась и, полезла на островок прочной земли.
И только почувствовав под собой надёжную опору, обессиленно упала и
мучительно закашлялась.
Горло драло, в груди горело, воздух
болезненно врывался в лёгкие, наружу выходила вода. Платье
превратилось в мокрую тряпку. Меня трясло то ли от пережитого
ужаса, то ли от холода. Ещё и в правую ладонь что-то впилось –
прямо в основание большого пальца.
Когда тело перестало содрогаться, а
вся вода вышла, я села, протёрла глаза и огляделась. Вокруг
простиралось болото. Отвратительное тёмное болото. Гибельное, как
кощеево заклятие, поразившее меня нынешней весной.
В нос ударил запах тины, зазвенели
комары, булькнула вода в бочаге, скрипнули на ветру стоящие поодаль
поросшие мхом деревья. Темнота сгущалась – вот-вот должна была
наступить ночь.
Волосы облепили лицо, и я убрала
прилипшие тёмные пряди и попыталась рассмотреть, что воткнулось в
руку. На гладкой ладони тёмным пятном выделялась небольшая, но
глубокая ранка, из которой торчал длинный шип.
– Поганый Кощей! Проклятая жизнь! –
совсем не по-княжески закричала я, словно это могло уменьшить боль
и горести. Обхватила пальцами занозу и с болезненным стоном
вытащила кривой шип, до середины ушедшей под кожу. – Ненавижу!
Я размахнулась и швырнула его в
воду. Унять злость это не помогло. Ненавижу! Ненавижу!
Ненавижу!
Горячие слёзы потекли по щекам.
Обжигающие в окружающем холоде. Руки сжались в кулаки, но боль в
месте укола немного охладила жажду мести. Да и мстить было некому.
Я была одна посреди топи. Теперь твоё место здесь, Василисушка. Всё
правильно. Скоро закат, и вместо зеленоглазой красавицы-княжны ты
снова станешь мерзкой холодной жабой.
В воздухе свистнуло, и я
инстинктивно дёрнулась в сторону. Вовремя! Подол платья пришпилило
к земле мерцающей золотистой стрелой. Очень знакомой стрелой.
Однажды такая прилетела во двор моего дома. Какой счастливый был
день…
В глазах снова потемнело от
ненависти, из горла против воли вырвался хрип, пальцы сомкнулись на
древке стрелы.
– Ива-а-ан-царе-е-евич… Убью!
Я размахнулась и воткнула стрелу в
землю. Ещё раз. Ещё. Ах, если бы я пронзала не землю, а сердце!
Сердце того, кто меня бросил!
Последний луч солнца скрылся за
горизонтом. Меня скрутило, выворачивая суставы и заставляя выть от
боли. Последнее, что я запомнила: как моё лягушачье раздутое тело
шлёпнулось на землю, квакнуло и выстрелило языком, ловя ближайшего
комара. Потом сознание померкло.
* * *
– Значит, есть не отданный долг, –
отрезал колдун в полумаске, закрывающей нижнюю часть лица. Он
смотрел в сторону, где скрылась стрела, но было непонятно, о чём он
думает. – Вспоминай, царевич.
