Виктория Пятницкая замерла на
тротуаре. Мимо проносились машины, проходили люди, текла чужая
суетливая жизнь. А она стояла и смотрела в небо. Уже и забыла ведь,
каким оно может быть красивым. Сегодня вот — голубое в облачных
пятнах. Всю рабочую неделю Вика мечтала о чем-то подобном. Ей
необходимо было одиночество — временное, конечно, но необходимо. И
вот наконец-то Пятницкая была одна: только она, небо и солнечная
весна.
Незаметно день перешёл в вечер, Вика
почувствовала, как устали ноги, лёгкий озноб пробежал по телу.
Всё-таки весна — не лето. Захотелось тепла, и она зашла в первое
попавшееся кафе. Присела у окна в уютном углу зала и только
углубилась в изучение меню, как услышала знакомый голос.
— Вика, привет, — сказал Алексей
Смолин, без спроса присаживаясь за столик.
— Здравствуй, — как можно спокойнее
ответила она.
Если в ней ещё и трепыхалось желание
увидеть этого человека, то оно было запрятано в наглухо
заколоченных тайниках души. Вика вспоминала Алексея лишь в редкие
минуты слабости под соусом из мыслей: «Из-за чего бы ещё мне
пострадать сегодня».
— Как твои дела? — буднично спросил
он.
— Хорошо, — продолжая сохранять
спокойствие, ответила Пятницкая. — Твои?
— Тоже хорошо.
Обязательная программа была
выполнена, и Вика уже собиралась сказать что-то вроде: «Ну и
славно, что у тебя всё хорошо. Давай как-нибудь созвонимся… потом!»
— но Смолин успел задать вопрос, исключающий красивый финал:
— Ты здесь одна?
— Да… — промямлила Виктория, и в её
голосе не было радости: это был прекрасный день наедине с собой, но
появление Алексея всё испортило.
— Замечательно, тогда присоединяйся к
нам! Я тебя со своими друзьями познакомлю, будет Лена. Они скоро
подойдут.
Виктория усмехнулась карикатурности
происходящего.
— Это улыбка сарказма? — спросил
Смолин отчасти резко, но беззлобно.
— Что ты! Я предвкушаю предстоящую
встречу, — сказала она, чеканя каждое слово и неприлично широко
улыбаясь. — Соскучилась по Лене.
— Вик, не нужно театральных эмоций,
— одёрнул её Алексей.
— А мне нравятся мои театральные
эмоции, и меняться в угоду тебе в мои планы не входит! — с жаром
произнесла Виктория, а затем добавила: — Давай я и дальше
продолжу эмоционировать, а ты пойдёшь?!
— Всё ещё злишься? — усмехнулся
он.
— Не злюсь, просто не понимаю, ради
чего я должна поддерживать этот разговор. Лучше нам не заходить
дальше вопроса «как дела», — резюмировала Пятницкая, поднимаясь
из-за столика. — Кстати, как себя чувствует твоя мама? — вдруг
полюбопытствовала она.
— Плохо, — понурился Алексей. —
Почему ты спросила? — поинтересовался он, словно опомнившись.
— Не знаю, — честно ответила Вика.
Она, зависнув в раздумье, постояла ещё пару секунд, пожала плечами
и пошла к выходу.
Дверь неудачно выбранного заведения
бесшумно затворилась за её спиной. Пятницкая сделала несколько
шагов вниз по ступенькам крыльца и внезапно почувствовала, что все
её думы вытеснила одна-единственная мысль: «Помоги ей». Она
встряхнула головой, чтоб осколки раздумий, словно в калейдоскопе,
сложились в новую картинку. Однако сигнал стал лишь чётче.
«Помоги ей!» — призывал девушку
рекламный щит на крыше соседнего дома. «Помоги ей», — слышала она в
щебетании сидящих на ветке воробьёв. «По-мо-ги ей», — отстукивали
каблуки мимо проходящей женщины. Пятницкая же упорно игнорировала
сигнал, надеясь, что его отменят.
«Помоги ей», — рисовали дети мелом на
асфальте. «Помоги ей!» — гласил заголовок газеты, которую нёс под
мышкой проходящий мимо мужчина. «Помоги ей!» — задувал в уши ветер.
«Помоги ей! Помоги!!!» — уже орало пространство. В ушах звенело.
Тело будоражили бесконтрольные потоки энергии.
«Хорошо!!!» — мысленно взвыла
девушка, и сигнал наконец-таки исчез.
