Игорь
– Отойди от нее!
Немедленно!
– Это ты мне? – я медленно
повернул голову и оглядел худощавого ботана с тонкой длинной шеей,
похожей на ножку поганки.
– Убери свои грязные руки!
– Кто это у нас наелся таблеток
для храбости, а, очкарито? – я расхохотался. – Шел бы ты! У нас с
Алиной свои дела.
– Игорь, пожалуйста… – мое имя,
произнесенное ее хрипловатым от волнения голосом… М-м-м… До
мурашек…
Я провел рукой по ее щеке, нежно
погладил острую скулу большим пальцем, заправил прядь за изящное
ушко. Моя Алина. Моя снегурочка. Кажется, тронешь ее – и растает.
Такая хрупкая, воздушная… Неземная. Девочка-эльф. Балетная осанка,
длинная шея, узкие плечики… Она должна принадлежать только мне – и
знает об этом. Ее сердечко трепещется, бьется учащенно, губки
маняще приоткрылись, дыхание прерывистое. И в глубине хрустальных
голубых глаз уже плавится лед, уже разгорается, тлеет желание. Я
ждал этого три года. Выпускной, нам обоим восемнадцать. Внизу –
дискотека, пьяные дебилы-одноклассники. А мы вдвоем, в пустом
кабинете физики. И больше никто, ни одна училка не посмеет сказать
нам что-то поперек… Я подготовился. Свечи, одеяло, шампанское,
украденное у завуча. Презервативы. Сегодня она будет моей. Моя
Алина…
И нет, надо было притащиться этому
смешному очкарику.
– Отпусти ее, она же просит! –
не унимался Витя.
– Шел бы ты лучше… – с
тихой угрозой сказал я. – Прямо сейчас. А то новые очки, поди,
дорогие, а старые ты долго будешь доставать из задницы!
– Игорь, не надо… – умоляющий
шепот застыл на ее губах.
Она просила не о том, чтобы я оставил
ее в покое. Защищала этого ушлепка, эту ошибку природы. Но зря она
боялась. Я бы не стал марать руки. В любой другой день – да, но не
сегодня. Пусть только свалит уже в туман.
– Вить, уходи, – теперь Алина
обращалась к нему. – Не доставай его…
– Я тебя тут не оставлю! – Витя
выпятил грудь, даже не догадываясь, как комично бликуют стекла его
очков. Рыцарь недоделанный! Насмотрелся плохих фильмов?
– Ты здесь лишний, – я крепче
прижался к Алине. – Сдрисни. Я сегодня добрый, уйдешь сейчас – даже
бить не буду…
– Ты урод, ясно?! – видимо,
Витю целый скелет ну никак не устраивал. Или он решил за мой счет
заработать отмазку от армии? – Ты не имеешь право так с ней… Ты ее
недостоин! Иди вон, трахайся с такими же проститутками, как твоя
мать!
– Гар, нет, он сам не понимает…
– зашептала Алина, вцепилась в мои плечи, но было поздно. Я резко
оторвался от нее и двинулся на Витька. Прости, любимая, ему уже
ничто не поможет.
– Что ты сказал? – процедил я,
сжав челюсти.
– Что слышал! – очкастое
недоразумение задрало подбородок. – Это все знают! Врет всем, что
твой отец – Ещенко, а сама просто не может вспомнить, дальнобойщик
или крановщик!
– Ты бы заткнулся сейчас, – я
подошел к нему вплотную, навис над дрожащим дрыщом, но он продолжал
нарываться.
– Она всем дает, даже когда
трезвая! Спроси физрука, трудовика, ОБЖшника… Да полгорода через
нее уже родня! Теть Маринь, ноги раздвинь… У тебя половина ее
венерических врожденные!
Это было последнее, что он сказал. А
я ведь предупреждал! С разворота двинул в челюсть, очки хрустнули,
съехали на бок.
– Гар, пусти его! – истошный
вопль в спину. – Не надо!
– Не смей. Говорить. О моей.
Матери, – выплевывал слова в такт ударам.
Ритмично, как танце, отвешивал по
ребрам, рукам, шее, уху… С глухим стуком упал на пол его зуб,
Витек молчал. Закрывался руками,
жмурился, даже отбиться не пытался. Чмо, а не парень. И с чего он
вообще взял, что у него есть какие-то права на Алину? Мою
Алину!
Она ведь любит меня. И ей плевать на
условности, на мою мать, на все. Я знаю, она ни за что не променяет
меня на такого чмыря, как Витек. Моя снегурочка.
