Сначала я увидела его машину. Вполне себе красивенькая,
стандартно серебристая, хищно вытянутая. Машины интересовали меня
лишь как средство передвижения, но, глядя на эту, даже я
догадалась, что стоит она дорого. Настолько, насколько мне и не
снилось.
Конечно, я бы прошла мимо автомобиля, не обратив на него
никакого внимания, но в коляске надрывалась Сонька, а машина стояла
аккурат у въезда на пандус.
— Сонька, ты же просто обязана быть сонькой, — досадуя,
пробормотала я. — Да чтоб у тебя геморрой вылез! — последнее
адресовалось, разумеется, хозяину тачки.
Я поднатужилась и затащила коляску с орущей в ней Соней в
подъезд по ступеням. С моим везением, я теперь ожидала и сломанного
лифта, а затем покорения мной шестого этажа по лестнице. Но Бог
миловал: лифт работал, Соня кричала — все было стабильно. И это не
могло не радовать.
Сонька не просто кричала. Она надрывалась, без устали размахивая
ножками и ручками. Её лицо приобрело такой интенсивно-красный цвет,
что я даже испугалась, скорее извлекла её из коляски, сняла с неё
тёплый осенний комбинезончик. Подгузник был ожидаемо полон, спинка
и животик вспотели. Я переодела ребёнка, приложила к груди. Дочка
сосала, напряженно сопя, сморщив носик, иногда ворча, не выпуская
изо рта сосок, не в силах успокоиться. Я смотрела на её лицо, на
крепко сжатые кулачки и думать забыла о припаркованной не по
правилам машине.
Она напомнила о себе сама. По четвергам — а сегодня четверг —
наш педиатр вела приём до семи вечера. Я пошла в надежде, что
чудодейственный препарат по борьбе с коликами уже произвели и нам
его непременно пропишут. Чуда не произошло. Сонька, предпочитавшая
спать только в моих руках, снова кричала, прохожие оборачивались. Я
пыталась нести её, но толкать при этом коляску становилось
невозможным. Я в сотый раз обещала освоить слинг, но все время
боялась просто выронить из него малышку. С тоской думала о том, что
снова спала всего три часа и устала. Боже! Как я устала... И тогда
увидела её.
Она снова стояла на том же месте. Красивая серебристая машинка.
Я постояла возле неё несколько минут. Что делать? Хотелось взять
гвоздь, нацарапать предупреждение прямо на капоте, но где-то в
глубине души я была цивилизованной и воспитанной барышней. Поэтому
написала записку и засунула её под лобовое стекло.
Сегодняшний вечер ознаменовался тем, что ко мне вернулся Сатана.
Сатана — это кот. Имя у него мудреное, длинное и заковыристое. Язык
сломаешь. Но, учитывая характер, я назвала его так, как называла.
Огромный рыжий мейкун. Невыносимо наглый и непослушный. Когда этот
кот, доставшийся мне вместе с квартирой, сбежал, я обрадовалась,
надеясь, что это навсегда. Но вечером, стоило Соньке уснуть, и мне,
соответственно, тоже, я проснулась от его воплей у входной двери.
Трёх дней чудищу хватило на то, чтобы обрюхатить всех местных кошек
и ободрать уши всем котам. Я выругалась и пошла открывать, надеясь,
что Соня не проснется. Соня проснулась.
Возможно, Сатана был мирным котом — тоже очень глубоко в душе,
как и я — и даже детей любил, но проверять это я боялась. Меня
мучил панический страх, что он приляжет поспать рядом с дочкой и
задавит её во сне. Я выбрасывала его в прихожую и закрывала дверь.
Сатане в прихожей не нравилось, и он орал под дверью до тех пор,
пока я его не впускала. Как понимаете, я практически не спала —
квартира, пусть и просторная, но однокомнатная.
Вечером мы с Сонькой мерили слинг. Удивительно, но ей не
нравилось и в нем. Я сдалась и снова принялась мерить комнату
шагами, держа её в руках. Она смотрела на меня так внимательно,
словно понимала все, словно в её маленькой голове, покрытой
младенческим светлым пушком, ворочались самые настоящие тяжелые
мысли. Ручками Соня пока управляла так себе, но ловко засовывала
ручонку в рот и так и засыпала. Через минут десять после того, как
её глаза закрывались, я вынимала кулачок и аккуратно укладывала
дочь на постель — в кроватке она спать тоже отказывалась. Потом
выкидывала Сатану в прихожую, насыпала ему корма в надежде, что
сытым он подобреет, падала и засыпала.
