Я сотню раз проклял себя за то, что пошёл её провожать. Да
если бы пошёл просто, так нет, буквально навязался. Шёл к её
общаге, неизвестно на что надеясь, а там она. С сумкой. Эту сумку я
у неё и отобрал, провожать, так как положено. Иду, сумку тащу,
Любка молчит, я чувствую себя погано. Бросить бы эту торбу, судя по
весу кирпичами набитую, и уйти, вопит гордость. Но нет же.. Иду
дальше.
- У меня машина на парковке перед вторым корпусом, - начал было
я.
- Я на троллейбусе поеду.
Категоричная. И снова внутри злость закипает. Причём
преимущественно – на себя. Бабки на остановке меня разглядывают,
словно догадываются, что у меня есть новенький мерседес, что джинсы
мои потертые стоют пару их пенсий… презирают. А может видят, какими
жадными глазами я смотрю на Любку, которая увлечённо любуется
стайкой воробьёв, лишь бы на меня не смотреть, и жалеют. Жалость
это ещё противнее, пусть презирают лучше.
- Мой троллейбус, - сказала Любка. – Сдаёшься?
Я фыркнул. Плевать, что я на троллейбусе ни разу не ездил. Не
так страшен черт, как его малюют. Троллейбус старый, гремит на ходу
и натужно стонет, словно жалуясь на жизнь и просясь на покой. В нем
пахнет пылью и потом, я морщусь брезгливо, но иду на заднюю
площадку – сиденья все заняты. И к лучшему, сесть здесь я бы не
рискнул.
Любка положила локти на поручень, идущий вдоль окна, прижалась к
нему лбом. Солнце чуть подсвечивало её волосы, в его свете они
казались совсем рыжими, но на деле они светло каштановые. Я подумал
– ну, какого же хрена, ты такая красивая, Любка? Вслух ничего не
сказал. Говорил уже раньше – бесполезно.
В аграрный университет меня закинуло волею богов и родителей,
хотя по сути, это синонимы, учитывая, что сам я ещё не работаю. Я
прилежно (почти) поступил в самый престижный вуз города, а потом
вляпался в очень не красивую историю.
- Тебе надо жизни учиться, - сынок, вздохнул отец и я
почувствовал, что грядут перемены. Возможно, страшные. – Мы с мамой
решили, что хватит тебе в попу дуть. Пойдёшь либо в армию… либо в
аграрный.
Я решил, что армия хуже. Эх, если бы знал, я бы лучше два года в
кирзачах. Ибо в аграрном университете, в которой меня перевели, где
я был богаче всего курса вместе взятого, и на год их старше мне
встретилась Любка. Красивая, упрямая, гордая, презрительная. Она,
которая смеялась с мальчишками из общаги воротила от меня нос. Сухо
здоровалась, проходя мимо, порой не замечала в упор. О, да я
пытался. Я ударил на Любке всем своим обаянием и харизмой. Ноль
реакции. Я решил, что нужно быть наглее. На одной из местных
нищебродских вечеринок, которую я посетил из-за этой самой Любки я
просто… превысил полномочия. И заработал пощёчину.
- Да ты жизни не видел! – кричала Любка. – С чего ты взял, что
все тебе обязаны? Думаешь, если ты богат, то любая перед тобой ноги
раздвинет?
Кричит, а глаза горят. А у меня щека. Она кричит, а я любуюсь.
Красивая, сучка. Вот завалить бы её на эту кровать, в общажной
комнате, куда я её затащил, и трахнуть. Даже если к ментам пойдёт,
отец конечно разозлится, но отмажет. Да, я могу это сделать. И
хочу, один господь ведает, как хочу. Но… не делаю.
- Всё равно я тебя трахну, - сказал я.
- Удачи, - бросила Любка и ушла.
Я сотни раз себя за эти слова проклял. Зачем я их сказал? Это
же… Люба. Любовь. С ней нужно было иначе, я просто разозлился. Как
бы то ни было, но два года прошло, а она ещё дальше, чем была.
Уедет сейчас, я знаю, что уедет, все, дипломы уже на руках, а я не
знаю, что делать и сатанею от беспомощности и злости. А она стоит…
смотрит в окно. Интересно, если бы знала, что у меня в голове
творится вот уже два года, она бы изменила свое мнение обо мне? Но
я её провожаю, а она позволяет меня провожать. Господи, кто бы
знал, что ярад такой малости? Реально, мне стыдно. Мне стыдно, но я
продолжаю ехать в этом пыльном вонючем троллейбусе.
