Дарина
- Иди-иди, - подтолкнул в спину распорядитель торгов. – И руки
опусти. Представь, что ты на пляже.
Он издевательски хохотнул.
«Ради Женьки. Я должна», - проговорила я про себя и вышла на
сцену.
Темный зал, подсвеченный красным, три подиума с шестом. Мой –
тот, что посередине. Я задрала голову прошла к нему, стараясь
не смотреть на собравшихся. Вслед за мной шел распорядитель. Он
подал мне руку, помогая забраться, и оповестил в микрофон.
- Изюминка нашего вечера. Невинная, прекрасная, покорная Дарина.
В вашей власти не день, не два, а целый год. Детка, покрутись.
Я неуклюже потопталась на месте, поворачиваясь спиной,
снова лицом. Хотелось убежать, провалиться сквозь землю или хотя бы
прикрыться, но я повторяла про себя снова и снова: «Ради Женьки.
Женьке нельзя в тюрьму. Он должен учиться. Он гений. Он сможет
вырваться».
Распорядитель продолжал говорить, но я его не слышала. Лишь,
когда он объявил начальную стоимость шикарного лота, я невольно
стала фокусироваться на мужчинах в зале, которые поднимали
руки.
Какая разница? Нужно смириться, что мой первый раз будет с
жутким и, скорее всего, не самым приятным человеком. Кто из
приличных мужчин станет покупать себе любовницу на год? Да
еще девственницу. Он точно будет извращенцем или педофилом. Я
в свои девятнадцать едва ли выгляжу совершеннолетней.
За меня предлагали цены действительно не самые приятные
личности. Лиц я не видела, но хватало и смутных очертаний огромных
животов. Они свои члены видят, наверно, только в зеркало.
Меня затошнило. Я постаралась абстрагироваться и не представлять
свой первый раз.
Год, всего лишь год, Дарина. Это не так много. Я потерплю. В
конце концов, озвучивают такие суммы, которые полностью покроют
расходы на взятки и адвоката. Он говорил, нужно пять миллионов, а
за меня уже давали десять. Десять процентов заведению.
Хо-хо, да я отлично заработаю.
Отвлекая себя этими нелепостями, я продолжала следить глазам за
мужчинами, которые делали ставки. Желающих становилось все меньше.
Очень скоро в торгах остались двое. Сухой, как богомол, старик со
скрипучим голосом и жирный боров. Эндокринолог и Депутат, обозвала
я их. Сама не знаю, кто хуже. Слезы застилали глаза, я зажмурилась.
Распорядитель подбадривал повысить еще, а подиум стал крутиться,
показывая меня снова со всех сторон.
Я сжала кулаки, закусила губу, натянула нервы, окаменела,
отстранилась. Так и буду жить следующий год. Всего лишь год. Не так
и много.
Эндокринолог поднял руку, и депутат саданул кулаком по столу, за
которым сидел. Я выдохнула.
- Двадцать четыре миллиона – раз, - проговорил
распорядитель.
- Двадцать восемь, - рявкнул Депутат, не заботясь правилами о
поднятой руке.
- Тридцать, - тут же откликнулся эндокринолог.
Даже в темноте я разглядела его усмешку на изрезанных морщинами
губах. Стало жутковато. Если Депутат, похоже, хотел просто трахать
меня, то в холодной улыбке старика было намного больше, чем
банальный секс. Это же БДСМ клуб. Даже думать не хочу…
- Тридцать – раз. Тридцать – два, - бодро затараторил
распорядитель, видя, как Депутат уходит в сердцах. – Тридцать
миллионов рублей…
- Пятьдесят, - услышала я спокойный, голос откуда-то со
стороны.
Повернув голову, увидела мужчину у двери. Он стоял, привалившись
к косяку, скрестив руки на груди. Кажется, жевал зубочистку.
- Антон Михайлович, - обратился распорядитель к Эндокринологу,
провоцируя того на ставку.
Но старик поднял руки, скрипуче проговорил:
- Пас.
- Пятьдесят миллионов – раз. Пятьдесят миллионов – два.
Пятьдесят миллионов – три. Продана Кириллу Салманову.
Аплодисменты.
Я взглянула на Эндокринолога, который теперь прятал за
улыбкой разочарование, а когда посмотрела на дверь снова – того,
кто меня купил, уже не было.
