I
Титаник медленно плелся в Шербур, опасаясь возможных проблем со стороны морских вод. Погода в море заметно ухудшалась. Постепенно небо заволокло белыми облаками, приведших за собой ветер. Пусть он и был легким, словно дуновение из губ человеческих, и пусть он был незначительным, но все равно несколько смущал пароход.
Он шел, якоря его были спущены на экстренный случай, почти достигая водной глади. Волны лишь слегка покачивали крупный лайнер. Для него они были едва ощутимыми. Это были не пугающие и опасные потоки, а потоки ласковые, почти как человеческие руки, что прямо сейчас могли прикасаться к стенкам коридоров и кают. И именно эти прикосновения вызывали у Титаника неповторимые чувства.
Лоцман уже давно покинул его борт и, судя по всему, улизнул обратно в Саутгемптон. Должно, то и в самом деле необходимо. Пароход ведь до сих пор не мог полностью разобраться в собственной деятельности. Так и тем более! В таком случае, почему бы лоцману не сбежать, оставив его без возможности четко следовать командам, адресованным, скорее, не ему, а буксирам? Ну а, собственно, о каких буксирах идет речь, если он и вовсе не планирует останавливаться в портах отмеченных на картах городов? Ох, как много загадок ему еще предстоит решить и сколько команд наслышать!
Ах да! Команды… Что же он так расстроился, боже правый! Команды ведь обязан выговаривать капитан и его старпом, коих брат велел слушаться, как самих Богов. Но Бог один, как и капитан Смит. А тот, в свою очередь, главное лицо на судне! Лайнеру жизненно необходимо слушаться только его, а вот старпом… Корабль мог слегка надругаться над его приказами и начать действовать на свой лад. Именно таким образом он и реализует свой план, про который доселе не забыл.
Титаник прибыл в город по наступлению вечера. Точнее сказать, встал на якорь близ Шербура, и стал ожидать чего-то, чего пока сам не знал. Он присмотрелся. Пред ним распласталась великая земля. Она была так близка, что, казалось, к ней вот-вот можно было прикоснуться. Во всем своем великолепии – прекрасная и гламурная Франция со своим бассейном и природой.
В скором времени стали видны огни, что отошли от этой самой земли, будто маленькие звездочки, отделившиеся от неба. Они были такими яркими, совсем как маленькие солнышки. И вот эти самые солнышки неумолимо приближались, превращаясь в крупноватые по виду суда. Двое. Их было двое. Они не походили на буксиры как таковые, а, вернее, походили на суда второго класса, коих пароход успел повидать всего малость. Как именовали представителей среднего класса, он не разглядел, но повелел поинтересоваться при первой возможности.
– Ох, – начал первый, подойдя к нему вплотную, – а мы успели заждаться Вас, господин Титаник!
Кораблик выглядел до жути обыкновенно, хотя по-своему оригинально. Все тот же черный окрас и белая полоса на уровне верхней, закрытой палубы. Одна единственная палевая труба и единственная мачта в районе носовой части. Сказать кстати, труба точно также, как и у Олимпика с Океаником, имела черную кайму. Опускаясь ниже, можно заметить, что ватерлинию пароходика практически не разглядеть, поскольку, как понял лайнер, он был перегружен. А нагружен он был пассажирами, которые уже в скором времени попадут на борт Титаника.
– Бросьте, уважаемый! – с некоторой усмешкой сказал тот. – Разве я шел так долго?
– Ни в коем случае! Нет! – отрек неизвестный. – Отвечу честно, я успел взволноваться перед встречей с Вами. – Говорил он слишком ритмично, с ударениями на последний слог. Совершенно очевидно, что это судно привыкло общаться на французском языке, но при том старалось произносить слова на правильном английском, хотя получалось из ряда вон плохо. – Прошу простить, не представился. Мое имя – Номадик, и я приветствую Вас от имени всех местных судов и, к тому же, от имени господина Олимпика, что пожелал передать Вам свое коронное «Здравствуй!», когда уходил из бухты.
