Дым стелился над деревней, едкий и чёрный, будто сама земля горела от стыда. Элиана прижала к груди младшую сестру, пальцы впились в девочкины плечи так, что та всхлипнула от боли. Но сейчас было не до нежности.
– Мать! – крикнула Элиана, но ветер унёс её голос в сторону, к горящим домам.
Где-то рядом хрипел умирающий сосед, пронзённый копьём. Его кровь растекалась по грязи, смешиваясь с дождём. В воздухе стоял рёв – нечеловеческий, звериный. Викинги.
Они пришли с рассветом, когда деревня ещё спала. Первыми загорелись дома у реки, потом скот загнали в загоны, как добычу. А теперь рыскали по улицам, хватая тех, кто не успел убежать.
– В лес! – прошептала Элиана, толкая сестру в спину.
Но было уже поздно.
Из-за горящего хлева вышли трое. Высокие, в кольчугах, забрызганных кровью. Один смеялся, держа за волосы отрубленную голову. Элиана узнала лицо – старый Жак, мельник.
– Беги! – закричала она сестре, но та оцепенела от ужаса.
Викинг, что шёл впереди, заметил их. Глаза его блеснули, как у волка, почуявшего лёгкую добычу.
– Живые! – рявкнул он на своём гортанном языке.
Элиана схватила вилы, валявшиеся у забора. Руки дрожали, но она сжала зубья так, что костяшки побелели.
– Подойдёшь – выколю глаза! – прошипела она.
Викинги рассмеялись. Тот, что был ближе, плюнул и достал топор.
И тогда он вышел вперёд.
Высокий, широкоплечий, с лицом, заросшим рыжей бородой. Но в его глазах не было той дикой жажды крови, как у остальных. Он что-то сказал своим, и те нехотя отступили.
– Ты храбрая, – произнёс он на ломаном франкском. – Но вилы против топора – плохой выбор.
Элиана не опустила оружие.
– Убивай и бери, что хочешь, тварь!
Он нахмурился, потом резко шагнул вперёд. Она ударила – он ловко увернулся, схватил её за запястье и вырвал вилы. Сестра завизжала.
– Тише, – проворчал он, зажимая ей рот ладонью. – Я не убью тебя.
– Тогда зачем? – вырвалось у Элианы.
Он посмотрел на неё долгим взглядом, будто и сам не знал ответа.
– Ты сильная. Такие нужны.
Потом раздался крик – её сестру схватил другой викинг. Девочка билась, царапалась, но он швырнул её через плечо, как мешок.
– Нет! – Элиана рванулась вперёд, но её поймали.
– Если будешь драться – её убьют, – тихо сказал рыжий. – Молчи – и она будет жить.
Элиана стиснула зубы. Глаза горели, но слёз не было.
– Как тебя зовут? – спросила она, глядя ему в лицо.
– Торгрим.
– Запомни, Торгрим. Я тебя возненавижу.
Он усмехнулся и кивнул.
– Хорошее начало.
Потом её связали, бросили на плечо и понесли к кораблям. Деревня горела за спиной, а впереди было только море и небо.
И ненависть. Горячая, как тот самый огонь, что пожирал её дом.
Дни на корабле сливались в один долгий кошмар. Солёный ветер обжигал лицо, волны швыряли судно, как щепку, а Элиана лежала на грубых шкурах, стиснув зубы, чтобы не стонать от боли. Руки и ноги онемели от верёвок, но хуже всего было унижение.
Она была добычей.
Как мешок зерна или украденный кубок.
Торгрим не трогал её. Даже не смотрел лишний раз. Он сидел у мачты, чинил кольчугу или пил с другими, а когда она ловила его взгляд – отворачивался. Это бесило ещё больше.
– Ты что, боишься меня? – крикнула она однажды, когда он проходил мимо.
Викинги засмеялись. Один толкнул Торгрима в плечо, что-то лязгнувшее на их грубом языке. Тот лишь пожал плечами и сел дальше.
Но вечером, когда остальные уснули, он развязал её верёвки.
– Не убежишь, – сказал просто.
Элиана растерла запястья. Кожа была стёрта до крови.
– Почему не убил меня тогда?
– Зачем?
– Вы же убиваете всех.
Он налил ей воды в деревянную чашку.
– Не всех.
Вода была тёплая, затхлая, но она выпила залпом.
– Моя сестра…
– Её взял Хакон. Она жива.
