Пару лет назад я слышал историю от своего деда, которая в последнее время начала вспоминаться мной все чаще. Иногда я размышлял, чем такой поток мышления был вызван. Может быть, от тоски по деду, которого уже давно нет. Может, из-за зимы, начало которой было так похоже на зиму из истории. Или по причине отсутствия четкого понимания, что происходило в той истории, чем она кончилась и кончилась ли она вообще.
Ясной причины моего интереса к этой истории на момент написания первых строк рассказа у меня не было, лишь потом я понял, откуда и почему навевались воспоминания… Но я что-то слишком забежал вперед в своем повествовании. Лучше начну сначала.
Мое непонимание истории произошло, потому что каждый раз, когда дед рассказывал ее, находился будто в легком смятении. Очень часто в любой момент повествования он мог перепрыгнуть с темы на тему, а поскольку на момент событий истории я еще, так сказать, под стол ходил, моих детских воспоминаний не хватит для взгляда на картину целиком.
Из того, что рассказал мой дед (ну, по крайней мере то, что я смог понять). Данная история произошла, когда мне было четыре года, в городе под названием Диксон, расположенном на самом севере России. Диксон находится почти на самой границе с Северным полюсом, за полярным кругом. В том городе большую часть года стоит лютый мороз, в связи с этим вечная мерзлота и больше ничего.
Единственное, что можно увидеть помимо метели, снега, звезд, темноты и самого города, – несколько зеленоватых огней со стороны полюса, которые можно увидеть лишь в определенные дни. В дни, когда на улице стоит штиль. К сожалению, такие дни бывают крайне редко. Эти огни исходят от фонарей полярных станций, что следят за метеорологической обстановкой на полюсе.
Кроме этого, почти на весь горизонт видно лишь постоянно меняющиеся сугробы, ветра, в которых непрерывно летают осколки льда и снега, которые при контакте с незащищенной кожей могут повредить человека до неузнаваемости (поэтому отходить от города даже на один-два километра – полное безумие).
Сам город (хотя его и городом-то сложно назвать – так, поселок городского типа) крайне мал. Всего двадцать многоэтажных домов: несколько магазинов, школа, закрытая больница и Дом культуры. Население чуть больше четырехсот человек, из которых большая часть – это пенсионеры. Служил Диксон перевалочной базой для исследователей-ученых на полюсе и пристанью для кораблей в северных водах. В годы, когда я еще был маленький, престарелые люди рассказывали, что в 50—80-е годы здесь был «замерзший рай». С едой проблем не было. Хлеба, рыбы и мяса было столько, что представить сложно. Бери – не хочу. Сейчас от города осталось только «замерзший». Остались лишь те, кто не может уехать из-за возраста или состояния здоровья. Город умирает. Умирают и все, кто в нем есть. Власть будто забыла про Север. Забыла про людей, живущих тут. Я думаю! Я думаю! Я думаю… Я думаю, я отвлекся.
Из детства помню, что развлечением в Диксоне было наблюдать за вертолетами, пролетающими либо в город, либо на станцию. Смотреть, как полярные звери выпрашивают еду. Постоянная зима дает постоянные развлечения по типу катания на коньках, санок и т. д. Они у нас тоже были, но за столько лет холода и снега всем давно приелись. Из обрывков воспоминаний я помню, как смотрел на северное сияние, при этом не понимая, что это. Помню, как один раз белый медведь лез по водостоку и пытался залезть в окно к соседям. Также помню писателя из Тамбова, с которым произошло то, о чем мой дед не любил говорить и о чем я сейчас размышляю.
