— Вов, ты вообще представляешь, что мы будем
родственникам этих придурков говорить?
— Честно? Нет. Надо бы их нервы пощадить чуток. А то узнать
такое про любимого мужа или любимую жену — это же полный
пиздец.
— Вот и я думаю, что полный и что пиздец. Давно я
аналогичного безобразия не видел.
— Ну, у нас всегда всяких ломаных и битых хватает…
— Добавь ещё резанных и стукнутых.
— Ну да. Работа такая.
— Работа, ты сам давно в этой работе?
— Нет, три года. Отучился полгода, потом в патанатомии год,
затем следующая специализация и вот к вам. Вернее, к нам.
— А до того, как полгода отучился?
— А до того у меня была другая жизнь, и сам я был другим
человеком. Он достал из пачки
сигарету и закурил.
— Семёныч, что это ты моим прошлым заинтересовался?
— Да нет, Вов, я в твою частную жизнь ни ногой. Просто тебе
тридцать два, а ты всего три года с нами. Я сразу после института
сюда, вот втянулся, привык.
— И что тебя сюда привело?
— Дык детективов начитался…
Они заржали оба.
— Детективов?!
— Ну да, там про Эркюля Пуаро и Ниро Вульфа. Короче,
романтики мне захотелось, острых ощущений.
— Получил свою романтику?
— Неа. Романтики здесь нет, здесь обитает смерть.
— А ты поэт, батенька. Кароч, в детективы ты наигрался.
— Почти. Только вот не перестаю удивляться глупости
человеческой.
— Ты это про наших клиентов?
— Про них, родимых.
— А я вот что думаю, Семёныч, они ж, все эти самоубивцы
наши, умирать не хотели. Они доказывали своё право на своё мнение.
— Это как, Вов?
— Как?! Пытались на себя внимание обратить, понимаешь,
говорили, кричали, просили, чтоб их заметили, поняли. Они ж не
думали, ступая за подоконник, что их ждёт смерть. Нет, они ждали
свою порцию любви и жалости. Может, в гробу себя представляли, и
всех родственников вокруг со слезами. Подругу там, любовницу,
друга. Они хотели жить и быть понятыми. Только путь к пониманию
выбрали не тот. Не пришло в их светлые головы понимание, что слов о
любви они не услышат, потому что тело вдребезги, а душа так далеко,
что ей всё равно.
— И как ты додумался до этого?
— Мне жизнь подсказала.
— Тоже на грани был?
— Был. Думал, что смерть — это выход.
— И?
— Учиться пошёл на специализацию. С единственной
целью — узнать, что там, после. И это «после» мне не
понравилось. Но зацепило другое. Откровение мёртвого тела. Оно,
Семёныч, похлеще живого свою историю рассказать может. Да кому я
всё это говорю, ты и без меня всё знаешь. Эркюль Пуаро, блин.
— Вот, а значит — это наше с тобой призвание,
Вов, их последние истории слушать.
Мирную беседу двух судмедэкспертов прервал вошедший без стука
следователь.
— Курите, бездельники? Ну, здрасте.
— И тебе не хворать.
— Ребята, сейчас родственники подъедут на опознание, и
протокол составим, а дальше вскрывайте, выдавайте, пусть хоронят.
Дело как открыл, так и закрою. В связи со смертью обвиняемого.
— А обвиняемый у тебя — тот, что за рулём был, или
девица, которая во время движения сексом с ним занималась?
— Естественно, водитель, управляющий автомобилем.
— Только если бы она ему в движении обзор не закрывала, он
бы столб увидел, — многозначительно заметил тот, кого называли
Семёныч.
— Во время оргазма? Не смеши. Что в крови?
— Алколоиды растительного происхождения —
каннабиноиды. Алкоголь у него два и восемь промилле, а у неё три и
два. При таком коктейле он мог и сквозь неё столб увидеть и без неё
не заметить, — констатировал Владимир, передавая бланки с
заключениями следователю. — Хорошо, дело ночью было, и
случайных прохожих эта парочка не встретила. А то жертв было бы
больше. Я бы их оформил как соучастников. А то всё на водителя
управляющего транспортным средством свалили, а она типа ни при чём.
