— Почему Вы курите в палате?
— Я тут один. Простите, доктор, но выйти из
палаты я не могу. Вы сами знаете. А курить хочется.
— Это нарушение режима.
— И что? Что Вы со мной сделаете?
— Выпишу с нарушением.
— Не выпишите, я два дня как из реанимации. Вы спасли
меня, доктор… — мужчина усмехнулся. Очень горько усмехнулся,
это было понятно, несмотря на уродующие его шрамы, еще заклеенные
повязками.
— Вам не нравится, что Вы живы?
— Еще не определился.
— Мы очень старались.
— Я заметил. Только зачем? Вы считаете, что это
теперь жизнь?
— Вы в чем-то пытаетесь меня обвинить?
— Курить будете?
— Буду.
Она взяла сигарету из его пачки и отметила, что там осталось
всего две. В его состоянии столько курить нельзя, что он творит, и
как сделать замечание так, чтобы не обидеть?
Очень не хочется его обижать.
Большего зла, чем случилось ему уже не причинить. Они действительно
вытащили его с того света. И теперь нужно привыкать к новой жизни.
Она подумала: надо вызвать психолога. Завтра же и
позвонит, пусть с ним поговорят. И еще надо поговорить с женой. Она
вспоминала ту несчастную заплаканную женщину, что умоляла спасти ее
мужа, пыталась прорваться в реанимацию и всем совала деньги,
которые никто не брал…
Она приходила каждый день, пока он был в реанимации, но вчера и
позавчера ее не видно. Врач
курила и думала. Ей показалось странным, что она не встречала в
последние дни его жену. Но спросить не решалась. Мало ли что.
Она замоталась и забыла, вот и не видела. Надо поговорить
с ней. Ей ведь тоже придется не сладко. Вот так один момент, одна
случайность может перевернуть всю жизнь. Поставить все с ног на
голову. И никто к такому повороту не готов, никто не ждет его, и
даже не думает, что такое может случиться. Вот жил этот мужчина с
женой, жил, прилично они жили, и достаток был, и любовь, и планы. И
машина хорошая. Машина действительно хорошая была. Если бы не такая
хорошая — не разговаривала бы она сейчас со своим пациентом и
не курила бы с ним в палате. А так благодаря той машине и
разговаривает, и курит.
Интересно, каким он был раньше? Да какое это имеет
значение. Теперь таким, как прежде, он уже не будет.
— Владимир Сергеевич, спать ложитесь. Может, укол
снотворный сделать? Вам спать надо. Силы копить, восстанавливаться.
— Доктор, вы верите в то, что говорите?
— Что Вам надо выспаться — я уверена, и что могу
поспособствовать, сделав снотворный укол, тоже уверена. Давайте
помогу Вам лечь.
— Зачем Вы меня спасали?
— Потому что могли спасти. Потому что душу, и силы, и
способности свои, и труд вкладывали в вашу жизнь. Чтобы она была,
чтобы мы могли вот так ночью курить в палате и разговаривать.
— Тешили собственное самолюбие: могу и буду. Но я же
человек.
— Да, и заметьте, живой человек. Благодаря нам.
Он опять ухмыльнулся, но позволил перевести его из
сидячего положения в лежачее. Она укрыла его одеялом и
раскрыла окно. Минут пятнадцать проветривала палату, в принципе,
двухместную, но он находился сейчас в ней один на большой
функциональной кровати, очень немаленький по жизни мужчина.
Завтра она вызовет к нему больничного психолога. А то настроение
у него уж больно паршивое. И переговорит с женой. Надо только
подловить ее, когда придет его навещать. Сейчас напишет себе
памятку, положит под стекло на столе и предупредит сестру, чтобы ее
уведомляли о его посетителях.
Выпила кофе покрепче и села
за истории. Но покой продолжался недолго, пошла на аппендицит, а
потом холецистит привезли, так до утра провозилась. Даже поспать не
удалось. Потом планерка, отчет дежурного врача, разгоны от
начальства, выговоры и замечания от заведующего и обход.
