Под ногой покатилась бутылка. Фу, насвинячили, алкаши. Опять всю
дачу захламили.
Голова трещала. Говорила же сто раз Юльке, что плохо переношу
спиртное! И нафига было мне подливать? Только алкоголь зря
переводить. Я же знаю, что после третьей рюмки перестаю ощущать
вкус и отключаюсь. Нет же, снова напилась.
Проснулась не одна, хрен его знает, лежит мужик какой-то. Голый.
То ли я его пригласила, то ли сам подлег к пьяненькой… А, это же
Юрик… нет, Шурик… нет, Игорек… Юлька попросила составить компанию,
а то он одинокий. Тут в городе, одинокий командировочный, а так-то
счастливый семьянин и отец.
Юлька, конечно, свинья.
Сама крутит с Толиком, а меня подкладывает к его друзьям, чтоб
всем было весело. Одинокая компанейская подружка – это же нужный
кадр в любой компании! Только нифига не весело. Противно. Но с
Юлькой я дружу с пяти лет, она мне роднее всех на свете и этим
пользуется. Сколько раз я надеялась, что вон он, мой герой,
случится чудо, после ночи он не захочет расставаться, и мы будем
счастливы вместе. Но видимо, я в постели не огонь, потому что
торопливое прощание – максимум утренних ожиданий. Повторения
никогда не было. Пододеяльные фантомы исчезали, заменяясь другими.
Грустно, но познакомиться с тем, кто останется, не удавалось. А
может, Юлька выбирала таких специально, не знакомила ни с кем
перспективным? Ревность к подруге, она ведь тоже есть. А я была ее
подругой, и только ее. У нее целый мешок приятелей и знакомых, а у
меня только Юлька.
Моя мать, например, Юльку терпеть не может, что не мешает ей у
нас пастись целый день до часа, когда маме пора возвращаться с
работы. Потому что у Юльки есть старший брат и ему пустая квартира
нужнее, он парень, у него потребности.
У него потребности, у Юльки безответная пылкая любовь, а у меня…
ничего. Она даже со своим Толиком меня знакомить боялась, потому
что он бабник и сволочь. Почему, если парень чуть выше окружающих,
блондин с ровным носом, то все девушки раздеваются по щелчку?
Потому что блонд – это рецессивный ген, а в нашем городе смуглые
кареглазые дети давно потеснили белокожих и светлоглазых. Дело
вкуса, я не расист. Просто мне лично нравятся зеленые глаза, как у
меня. Или серые, как у Юльки.
Вчера мы отмечали день рождения Толика, и Юлька предоставила под
пьянку свою дачу на левом берегу. Потому что будний день, а
родители приедут в выходные. Мы успеем и напиться, и протрезвиться,
и прибраться. Возможно, даже искупаться в местной протоке с
ласковым названием Бешеная.
Тьфу, свинтусы! Загремела еще одна бутылка. Выдумали вчера греть
вино в духовке… Тепленькое быстрее забирает, ага.
Лестница показалась мне слишком длинной. Тут же от комнатки под
крышей одиннадцать ступенек, я считала. Иду и иду, а она все не
кончается. Где кухня, блин? Где чистая прохладная вода? В горле
дерет, язык сухой и шершавый. Сейчас спущусь и попью водички.
Гадская ступенька куда-то исчезла, я схватилась за перила. Мы что,
вчера лестницу сломали?
Ладно, я не гордая, могу сесть на попу и ползти так. Катались же
по лестнице на ледянке в детстве? Мы с Юлькой катались. Сейчас,
конечно, лето и детство давно позади, но если ноги не держат,
доползу до кухни на руках!
В глазах двоилось. То я видела деревянную лестницу, окрашенную
салатовой краской, то вдруг каменную, из розового с прожилками
мрамора. Ага, розового! С золотистыми вкраплениями! Кажется, это
один из дорогих сортов, каррерский, кажется, из Луниджане в Италии,
из него дворцы строили… Мрамор – это карбонат кальция, с примесью
других металлов…
Какие дворцы, блин?!
Я на даче у Юльки! Деревянное убогое строение с мансардой! Я
помню, мама Юльки, смеясь, говорила, что все подруги ожидали, что у
нее будет самая красивая дача в округе, а она, зная своего мужа,
сетовала, что ее дачка будет сама серая, невзрачная и примитивная.
Одной любви к цветам недостаточно. Папа Юльки был аскет. Он даже
цветной телевизор считал роскошью. Домик на даче – это сарай для
хранения инструментов, и не более! Уж не знаю, чего стоило Юлькиной
маме заставить его построить угловатое строение с двумя крошечными
комнатками и помещением наверху.