***
Она стояла перед ним такая хрупкая,
такая сильная и в то же время отчаявшаяся. Нежный шелк
платья только подчеркивал тонкую талию, узкие плечи и небольшую
грудь. Руки нервно комкали ткань, стремясь то ли разорвать шелк, то
ли, наоборот, сжать его с такой силой, чтобы еще сильнее скрепить
нити друг с другом. Решительный взгляд темных глаз говорил о том,
что выбор сделан и обратного пути нет. Она медленно
опустилась на колени, заставляя себя согнуться, но не
отрывая непокорный взгляд от черных насмешливых
глаз:
- Я согласна быть твоей, только
отпусти его.
Высший демон разразился хохотом,
вот только в нем не было торжества. Даже сейчас, глядя
на коленопреклоненную, покорную женщину, он понимал, что
проиграл.
- Ты не нужна мне такая, не моя. В
этот раз Я отвергаю тебя!
Его порадовал ее растерянный
взгляд. Он прислушался к еле слышному шепоту:
- Молю, убей меня вместо него…мне
без него не жить.
***
Мой отец – высший демон, боевик и
правая рука Повелителя. Демоны не умеют любить, потому что у них
нет души. Но семнадцать лет назад что-то пошло не так… Отец, увидев
мать среди людей, влюбился с первого взгляда. Что уж у них там
произошло, не знаю, но мою мать приговорил к смерти Повелитель, и,
чтобы спасти любимую, отец отдал ей свои крылья. Повелитель наказал
отца жестоко, отправив в один из закрытых миров, пока он не вернет
свои крылья. Почему жестоко? Потому что в закрытых мирах совсем нет
магии…
Спустя полгода жизни на Земле, отец
нашел мою мать. Два года они были счастливы. Потом Повелитель
призвал отца назад. Больше мать его не видела…
***
«Любимая , если ты читаешь это
письмо, значит меня больше не будет рядом с тобой. Ты знаешь,
это должно было произойти, и я не могу взять тебя с собой. Ни одна
человеческая женщина больше не переживет переход на Терру. Портал
для людей закрылся навсегда. Мы готовились к этому дню, и он
настал. Мы больше не увидимся, но я хочу, чтобы ты знала: я всегда
буду любить только тебя. Поэтому тебе, единственной, хочу сделать
подарок: сегодня ночью, я подарил тебе частицу себя; я
оставляю тебе сына, и ты не будешь одинока. Прошу тебя, нет,
приказываю: мальчишку в три года отдать в военно-спортивную секцию,
к моему другу Алексу, ты знаешь его. Он на время заменит ему отца.
И помни, он твой ровно 16 лет, потом я заберу его в свой мир.
Прости, что снова буду вынужден причинить тебе боль, но, пойми и
меня, я тоже хочу видеть частицу тебя у себя. Прощай. Люблю. Твой
Дэв.»
Окровавленный мальчишка лет
пятнадцати-шестнадцати крепко держал за руку зареванную
грязную девочку. Глаза его сверкали, в руке он крепко сжимал палку.
Мальчишка дрался как взрослый, легко владея обычной деревянной
палкой, как мечом, не подпуская к себе близко, не разрешая
дотронуться до девушки. Бой длился уже сорок минут, и боевики стали
нервничать. Мальчишка умудрялся держать на расстоянии шестеро
взрослых бойцов, при этом постоянно прикрывая собой хрупкую
невысокого роста девушку, которая уже не плакала, а смотрела на все
широко раскрытыми от ужаса глазами.
Бойцы следили за подростками с
самого начала пути. Парень все больше дурачился, иногда обнимая
девушку и на секунду прижимая к себе, потом отпускал и принимался
рассказывать что-то очень смешное для обоих. А худенькая девчушка
смотрела влюбленными глазами, просто касаясь руки парня или, делая
вид, что убирает с волос несуществующую паутинку. Мужчинам было
жаль разрушать такую идиллическую картину, но долго это
продолжаться не могло. Время, отпущенное им, утекало как песок.
Когда влюбленные вышли на небольшую
поляну, залитую солнечным светом, отряд окружил двух ничего не
понимающих подростков. Парни в черном не ждали сопротивления, но
мальчишка оказался не так прост. Он не растерялся, ни малейшей
капли страха или неуверенности не мелькнуло в его глазах. Паренек
что-то тихо шепнул девчонке и сильной рукой завел ее за спину,
потом перевел оценивающий взгляд на команду, явно выбирая, кто
будет первый. Мальчишка не стал ждать нападения, а сделал выпад в
ближайшего. Бой начался. Бились боевики вполсилы, боясь задеть
парня, хотя теперь каждый понимал, что щенок без боя не сдастся,
как понимал и то, что причинить вред Наследнику не осмелится никто
из них.
