– Ну вот я и опоздал, – улыбнулся Перри Мейсон, открывая дверь своей конторы и приветствуя доверенного секретаря Деллу Стрит.
Делла, взглянув на часы, снисходительно улыбнулась:
– Вот вы и опоздали! И если вам так хочется поспать подольше, то ради бога! Я не знаю, кто бы имел на это больше прав, чем вы. Только… я боюсь, нам придется покупать новый ковер в приемную.
Мейсон недоуменно посмотрел на нее:
– Новый ковер?
– Этот вот-вот протрется до дыр.
– Что ты хочешь сказать, Делла?
– Вас ждет клиент, который ворвался сюда, как только Герти открыла контору, без одной минуты девять. Беда в том, что он не сидит на месте, а меряет шагами комнату со скоростью пять миль в час. Каждые пятнадцать-двадцать секунд он смотрит на часы и спрашивает, когда вы придете.
– Кто это?
– Лэттимер Рэнкин.
Мейсон нахмурился.
– Рэнкин, – пробормотал он, – Рэнкин… Тот, что имеет какое-то отношение к картинам?
– Известный агент по продаже произведений искусства, – уточнила Делла Стрит.
– Ах да… припоминаю. Он производил экспертизу картины по одному делу и какую-то даже нам подарил. А кстати, куда мы ее подевали, Делла?
– Она собирает пыль в кладовой за библиотекой юридической литературы. Или, точнее, собирала до пяти минут десятого сегодняшнего утра.
– А что потом?
– А потом, – продолжала Делла, указывая на картину, – я достала ее и повесила справа от двери, чтобы клиенту было удобно созерцать ее, когда он займет свое место напротив вас.
– Умница, – похвалил Мейсон. – Только боюсь, не повесила ли ты ее вверх ногами.
– Ну, если хотите знать мое мнение, то вся она какая-то перевернутая. Но, по крайней мере, она висит. Кстати, на обратной стороне есть табличка с именем Лэттимера Рэнкина и его служебный адрес. Если табличка прибита правильно, то и картина висит правильно: А если он нахмурится и скажет: «Мистер Мейсон, вы повесили мою картину вверх ногами», вы можете парировать: «А вы, мистер Рэнкин, вверх ногами прибили табличку».
– Ну что ж, справедливо, – согласился Мейсон. – Давай освобождать его от мучительного ожидания. Поскольку у меня не было назначено встречи, я не очень-то и торопился.
– Я говорила ему, что вы будете с минуты на минуту, просто задержка в пути.
– А как ты об этом узнала? – улыбнулся Мейсон.
– Телепатия.
– Ты намерена и дальше этим заниматься?
– Ну, все время этим заниматься мне будет страшновато, – кокетливо ответила она. – Так я зову мистера Рэнкина, пока ковер еще цел?
Несколько секунд спустя, как бы продолжая свой марафонский бег, в комнату ворвался высокий темноволосый человек с угрюмым лицом и пронзительными серыми глазами. Приблизившись к столу Мейсона, он схватил руку адвоката своей огромной костлявой лапищей, окинул помещение быстрым взглядом и сказал:
– А, вижу, вы повесили мою картину. Многие не понимали работы этого художника, но рад сообщить, что сейчас они очень хорошо расходятся. Я предвидел этот момент. У него есть мощь, гармония. Мейсон, я хочу подать в суд на одного человека за клевету и оскорбления.
– Вы не хотите этого.
Замечание Мейсона заставило Рэнкина вздрогнуть.
– Боюсь, вы меня не поняли, – сказал он холодно, начиная понемногу выходить из себя. – И я хочу, чтобы вы немедленно возбудили дело. В качестве компенсации я намерен получить полмиллиона долларов с Коллина М. Дюранта.
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Рэнкин, оставаясь прямым и натянутым как струна, опустился на стул.
– Я хочу, чтобы это дело получило самую широкую огласку, – продолжал он. – Дюранта надо выдворить из города. Он ни черта не смыслит в деле, плут, обманщик – словом, непорядочный человек.
– Вы хотите получить с него полмиллиона долларов?
– Да, сэр.
– И хотите дать самую широкую огласку этому делу?
